Пари с маркизом - Лора Ли Гурк

– Это Лондон, Денис, и сейчас сезон. В это время года дом или квартира такая же редкость, как зубастая курица. Кроме того, если я даже и найду что-то, платить аренду мне не по карману. А отели страшно неудобны для организации приемов.

– Может, хочешь еще чего-нибудь? Место в ложе моего отца в Ковент-Гардене? Вечернюю игру в карты с принцом Уэльским? Карету?

– Звучит просто чудесно, – заявил Николас, хватаясь за предложение и не обращая внимания на сарказм. – А если ты сможешь убедить Монкриффа пригласить меня на сегодняшний бал, думаю, этот сезон выйдет на славу.

– Прелестно. Пожалуй, я поеду в деревню.

– Глупости. – Николас похлопал друга по плечу. – Ты получишь массу удовольствия в моем обществе. Так было всегда. Вперед.

– Мы куда-то идем? – спросил Денис, когда Николас потащил его к двери.

– В «Уайтс».

– Но я только что оттуда!

– Хочу посмотреть, кого еще предлагают мне в невесты, кроме леди Гарриет и леди Эдины. Кстати, можешь предлагать имена любых богатых наследниц, какие только придут тебе в голову, готовых рассмотреть возможность брака с нищим, удрученным невезением маркизом.

– Мне показалось, ты уже приметил мисс Харлоу?

– Нет никаких гарантий, что мы подойдем друг другу, поэтому мне необходимы и другие варианты на случай, если с мисс Харлоу не выйдет. Слушай, а это мысль! – Трабридж остановился, вынудив и Дениса прекратить движение.

– Какая мысль? – спросил Денис.

Николас повернулся к другу.

– Твоя сестра все такая же хорошенькая, как мне помнится?

Денис нахмурился.

– Не искушай судьбу.

Николасу крупно повезло – в клубе «Уайтс» он встретил лорда Монкриффа и с помощью Дениса сумел выманить у него приглашение посетить сегодняшний бал вместе с другом. Однако одеваясь к вечеру, он получил записку от леди Монкрифф, которую принес один из лакеев лорда Коньерса, и понял, что не он один умеет действовать с помощью хитрости.

– Леди Федерстон весьма занята, Чалмерз, – сказал Николас камердинеру, пробежав глазами письмо. – Она выкатила против меня тяжелые орудия.

– В самом деле? – ответил слуга тоном вежливым, но полностью лишенным интереса.

Чалмерз был высок, бледен как мертвец, куда больше походил на владельца похоронного бюро, чем на камердинера, и чересчур серьезно относился к завязыванию галстука. Все это делало из него превосходного камердинера, но довольно ужасного собеседника.

– Не могли бы вы немного приподнять подбородок?

Николас повиновался, подняв записку так, чтобы иметь возможность читать ее, пока Чалмерз превращает белый шелковый галстук в идеальную бабочку.

– Мне сообщают, что остальные члены бального комитета придут в ужас, если узнают, что Монкрифф сделал устное приглашение, тем более так поздно. Она умоляет меня не приходить на бал, чтобы избавить ее мужа от порицания. И разумеется, намекает на то, что если не выполню ее просьбу, то я человек неблагородный.

– Просто головоломка какая-то, милорд.

Чалмерз отступил, чтобы полюбоваться результатом своего труда. Он слегка поправил бабочку, стряхнул нитку с черного фрака Николаса и вставил ему в петлицу белую гардению. Наконец, удовлетворенный результатом, камердинер потянулся к ледяному компрессу, лежавшему на туалетном столике, но тут Николас запротестовал.

– Боже правый, только не снова! – Он отвернулся, не давая камердинеру прижать лед к левой щеке, по которой ударил Денис. – У меня уже лицо онемело от твоих стараний! Припухлость наверняка давно прошла.

– Только на минуту. Лед необходимо прикладывать каждые полчаса, иначе отек вернется. Вы же не хотите появиться на людях с гусиным яйцом на лице? Что подумают леди?

В отчаянии Николас снова повернулся, подставляя лицо слуге.

– Дамы могут счесть распухшее лицо и синяк под глазом романтичными.

– Синяк не появится до завтрашнего утра. И хотя этого я исправить не могу, мой долг, как вашего камердинера, сделать так, чтобы вы не явились на важный светский прием с распухшим лицом. – Он осторожно, но решительно прижал лед к глазу Николаса, не сомневаясь, что его хозяин отправится на бал к леди Монкрифф, невзирая на ее просьбу.

Чалмерз хорошо его знал. Письмо – дело рук леди Федерстон, и Николас не собирался плясать под ее дудку. Он протанцует свой вальс с мисс Харлоу, несмотря на все махинации этой женщины.

Однако два часа спустя он гадал, не оказалось ли его решение лишиться расположения леди Монкрифф бесполезной жертвой. Как и на всех прочих благотворительных балах, зал в доме Монкриффов был переполнен, но Розали Харлоу Николас в толпе не видел. Он дважды обошел танцевальную площадку, и хотя до третьего вальса оставалось всего несколько минут, она все еще не появилась в его поле зрения.

Николас пошел на третий круг, но, прежде чем успел сделать хоть шаг в поисках своей добычи, столкнулся с другой женщиной, той самой, которую еще вчера считал решением всех своих проблем. К несчастью, леди Федерстон стала его Немезидой.

Взгляд Николаса скользнул по ее фигуре, и он одновременно с досадой и одобрением отметил, как чудесно бальное платье из голубого атласа подчеркивает изгибы роскошного тела Белинды. Низкий квадратный вырез подчеркивал изысканную форму груди. По-модному тесная юбка, расшитая мелким жемчугом, плотно облегала стройные бедра, заканчиваясь шлейфом, отороченным кружевами. Жемчужины выглядывали из темных локонов, уложенных в высокую прическу, и обвивали длинную изящную шею. Они выглядели настолько идеально, что просто не могли быть настоящими. Николас посмотрел на кремовую кожу, согревающую эти жемчужины, и во рту у него внезапно пересохло. Их разделяла какая-то полудюжина футов, но леди Федерстон казалась далекой и неосязаемой, как звездное небо.

Несмотря на это впечатление, а может быть, именно из-за него, Николас ощутил вожделение. Сердце забилось быстрее, кровь закипела в жилах, жар растекся по телу, прежде чем он успел осознать, что нужно держать себя в руках.

Проклятье. Неизвестно, что Николасу следует чувствовать при взгляде на нее, но точно не похоть. Он попытался собрать остатки самообладания, что было совсем не просто. Минуты бежали и Николас вдруг сообразил, что пока он смотрит на нее, как похотливый юнец, лицо леди Федерстон выражает лишь бесконечное равнодушие.

Николас сделал глубокий вдох, пытаясь подавить внезапное желание, и натянул на лицо маску праздности, чтобы скрыть неуместные эмоции. Он надевал эту маску множество раз, но именно сейчас у него ничего не получалось. Он чувствовал себя голым, в самом неприятном значении этого слова. Да что же в этой женщине такое, что он всякий раз теряет голову?

– Леди Федерстон.

Николас низко поклонился. Когда он выпрямился, то уже улыбался, чувствуя при этом, что даже самая широкая улыбка и беззаботный вид, какой он только сможет принять, не убедят стоящую перед ним женщину.