Астро. Любовник Кассиопеи - Эдуард Тополь

Я дернулся к дочке, но удар хлыста полоснул меня по плечу так, что я вскрикнул от боли.

— Стоять! — бросила FSH-77427. И спросила: — Куда ее отправить?

Как только за нами закрылся наружный шлюз ее корабля, я тут же почувствовал разницу между земной атмосферой и воздухом внутри «H-1». Тут было настолько больше кислорода, что мои легкие жадно расширились, как от морского бриза, а в голове возник какой-то звон. FHS одним движением руки сорвала свой заплечный баллончик с кислородом и идущую к ее носу трубку, и я вспомнил: когда-то в земной атмосфере было в полтора раза больше кислорода, что и позволяло тогда дышать динозаврам, бронтозаврам и прочим исполинам. Но потом то ли падение гигантского метеорита, то ли еще какой-то катаклизм привел к резкому сокращению кислорода в земной атмосфере, и выжить в новых условиях смогли только мы, низкорослые homo sapiens, и малорослые — в сравнении с динозаврами — животные.

Облегчение, с каким задышала теперь трехметроворостая «Милла Йовович», подтверждало эту теорию. А когда просторная кабина шлюза стала тонуть в чреве стоэтажной шайбы «H-1», я стал думать, какой может быть капитанская каюта FHS-77427, если она посмотрела сто сорок исторических фильмов и сериалов и с помощью 3D-принтера может воспроизвести все, что взбрело в голову голливудским художникам и декораторам.

Но то, что я увидел, превзошло мои ожидания. Во-первых, назвать это каютой просто не поворачивается язык. Это были покои Клеопатры из фильма столетней давности с Элизабет Тэйлор, хотя и считать их покоями тоже невозможно. Какие на фиг покои, если все это огромное пространство было под самый потолок (золотой и расписанный каким-нибудь египетским Рафаэлем или Микеланджело) уставлено трехметровыми куклами-копиями самой FHS-77427 в соболиных, норковых и леопардовых шубах, свадебных платьях принцессы Дианы и нарядах всех голливудских звезд, начиная от Вивьен Ли и кончая Мэрилин Монро. То есть одна кукла «а-ля Милла Йовович» была в струящемся платье Вивьен Ли, вторая в наряде Элизабет Тейлор из «Клеопатры», третья выглядела, как та же Тейлор в «Белоснежке и семи гномах», четвертая — как Одри Хепберн в «Римских каникулах», а сто десятая придерживала взлетающий подол платья в позе Мэрилин Монро над люком сабвея.

А кроме одежды тут были, конечно, огромные шляпы и — как бы это сказать?.. — гипертрофированная обувь, — причем всего этого было даже больше, чем у жены панамского диктатора Мануэля Норьеги. Но и это не всё! Тут были громадные розовые телефоны, мягкая мебель c исполинскими пуфами и лав-ситами[5]времен Людовика XIV и мебель из слоновой кости эпохи индийских махараджей… Гигантские леопардовые шкуры на полу и многотонная хрустальная люстра под золотым потолком… По левой стене стекал каскад водопадов, как в апартаментах Дональда Трампа в «Трамп-Тауэр», а на правой висели картины Мане и Дега, но с какой-то объемной, как в 3D, перспективой… И посреди всего этого голливудского реквизита был золотой плавательный бассейн с огромной и тоже золотой раковиной джакузи сбоку от него.

Я стоял у входа в эти хоромы, разглядывая их, а FHS разглядывала меня. Наверное, оторопь так ясно отразилась на моем лице, что она спросила:

— Что тебя удивляет?

Я вспомнил, зачем я тут оказался, и сказал:

— Моя дочь уже дома?

Вместо ответа она сделала какой-то простой жест, словно нажала незримый выключатель. И тут же одна из картин Мане — «Завтрак на траве» — превратилась в 3D-экран, по которому стремительно, в сто раз быстрей, чем под моим воздушным шаром, полетели острые пики сосен заповедных лесов Inio National Forest, потом пригороды Sunny Pine и, наконец, наша улица West Kyston и мой дом. Затем камера, вмонтированная, наверное, в рога одного из ее двухметроворостых летающих предолюдей, стремительно опустилась к земле и показала, как Энни буквально упала в руки выскочившей из дома Кэт.

FHS тут же щелкнула пальцами — выключила экран.

— Всё, — сказала она, шагнув вплотную ко мне. — Теперь любовь или смерть.

И одним движением руки сбросила с левого плеча кожаную застежку своей нагрудной латексно-кольчужной зерцалы.

Я испугался. Честно, как на духу, признаюсь: я, капитан в запасе военно-морских сил США, сорокачетырехлетний мужик ростом сто семьдесят восемь сантиметров и весом восемьдесят два килограмма, не пропустивший до женитьбы ни одной юбки, испугался открывшейся предо мной перспективы. Да, когда-то я читал дочке легенды про Голиафа, атлантов, циклопов и т. п. Но все это было нереально и сказочно, как «Белоснежка и семь гномов» и «Алиса в Стране чудес». А теперь…

А теперь совершенно реальная трехметроворостая «Милла Йовович» шагнула ко мне с конкретным и ясным намерением.

— Подожди! — сказал я, оторопело глядя на огромную белую грудь, нависшую над моей головой. — Любовь — это не секс!

— А что? — нетерпеливо выдохнула она, хватая меня за плечи.

И я вдруг почувствовал себя так, как, наверное, чувствует себя школьница в руках Майка Тайсона или Владимира Кличко. И с такой же силой уперся двумя кулаками ей в живот.

Впрочем, она тут же и выпустила меня:

— В чем дело? — Ее рука нырнула к моему паху. — Ты импотент?

Я отпрянул, сбив на пол один из манекенов в собольей шубе.

— Блин!.. Послушай! Как тебя звать?

Но она таки ухватила в ладонь мое имущество и усмехнулась:

— Нет, ты не импотент!.. — А второй рукой сняла кольчужную застежку со своего правого плеча. — Меня звать FHS. И я хочу…

— Стой! — психанул я и с силой, кулаком отбил ее руку от своего паха. Господи, так вот что чувствуют женщины, когда мы без спросу лезем к ним под юбку! — Ты хочешь трахаться или ты хочешь любви?

— Это одно и то же, — наступала она.

— Нет! — выкрикнул я в отчаянии. — Не одно и то же!

Она остановилась, тяжело дыша, — белая тигрица, возбужденная течкой. Мне показалось, что у нее даже глаза пожелтели от бешенства и она выбирает — оторвать мне голову или изнасиловать.

Но она сдержалась:

— Ты врешь!

— Клянусь, cекс — это только часть любви! — быстро, чтобы успеть высказаться, заговорил я. — Больше того — секс без любви — это просто скотство, это то, что твои нелюди делают с нашими женщинами. Ты же не трахаешься с этими ублюдками? Или трахаешься? Скажи!

Неожиданный, прямо по уху удар кулаком — нет, лапой! — буквально снес меня с ног. Он был такой нечеловеческой силы, что, падая, я опрокинул сразу с десяток трехметровых пластиковых «мил йвович», одетых в соболя и шиншиллы. Но не успел даже прийти в себя, как та же мощная лапа буквально за волосы подняла меня в воздух, и теперь, болтая ногами в пустом пространстве, я оказался лицом к лицу с этой разъяренной FHS.

— Ты, пигмей! Скажешь, что такое любовь? Или убью!