Слабая, сильная, твоя… - Яна Розова

Мир уже скучал. Впрочем, еще Жора когда-то говорил, что он не умеет отдыхать. Дела для него — важнее всего. Раз для него важнее всего, значит, и для меня. Я постаралась побыстрее закончить наше весьма скромное празднование. Мир уже говорил о делах, рассказывая Франсуа о своей фирме. Мы с Эллой мило щебетали, не слушая мужских разговоров. Подруга больше походила на счастливую новобрачную, чем я. Элла просто сияла. Под конец она почти проговорилась:

— Возможно, мы скоро встретимся в Париже! У меня такое событие произошло! Потом расскажу. — Она покосилась на мужчин. — Теперь все, все будет хорошо! Я напишу письмо, или нет, зачем, мы же увидимся!

Мир заливался соловьем на тему удобрений. Франсуа внимательно слушал, кивал и, как обычно, задавал массу вопросов. Обычная дружеская беседа. Все же я подумала: помнит ли мой муж о таинственном Франсуа Буало?

В Париже наша жизнь быстро вошла в налаженную колею. Я и не заметила, как прошло полгода. Мир не отдыхал ни секунды, и я постоянно была с ним рядом. Ни он, ни я не воспринимали работу как работу. Скорее, это стало нашим стилем жизни.

Дела Мира пошли в гору. Он снял офис в старой части города и стал набирать сотрудников. Французский филиал возглавил Поль Ле Февр, молодой и энергичный француз. Он имел хорошее образование, но из-за отсутствия нужных связей сумел устроиться на работу только к какому-то русскому. Впрочем, он не унывал. Молодость питает надежды.

Совместное предприятие Мир назвал, особенно не фантазируя, «Лоза». Так назывался сырец для удобрений, производимый «Гродинским химическим», который и был основной сферой бизнеса Мира. Название оказалось удачным. Французы легко воспринимали звучание этого русского слова, и оно выражало саму суть деятельности фирмы.

Для начала я заняла место секретаря в приемной перед кабинетом Мира. Он учил меня всему. Терпеливо, по десять раз на день, объяснял, как пользоваться факсом, компьютером, ксероксом. Собственноручно писал и переписывал списки партнеров, клиентов, адвокатов, страховщиков, с которыми уже наладил связи. Я совершенствовала французский, учила делопроизводство, читала все, что могла найти об удобрениях и виноградниках, выполняла различные поручения своего шефа от получения электронной почты до приготовления кофе клиентам. Я уставала как собака и была безумно счастлива. Мир и не думал уставать и был вполне мной доволен. Постепенно мои обязанности усложнялись, а профессиональный уровень повышался. Вскоре я уже была не столько секретарем, сколько помощником Мира. А с появлением хорошенькой русскоговорящей француженки Мишель, занявшей мой стол в приемной, я получила повышение и переселилась в свой собственный малюсенький кабинетик. В мечтах я видела себя правой рукой, доверенным лицом шефа. Возможно, так проявился мой карьеризм.

Впрочем, все к тому и шло. Я все чаще присутствовала при деловых встречах Мира. Он представлял меня как жену и старшего менеджера фирмы. Конечно, я еще не очень разбиралась в тонкостях его, нет, нашего бизнеса, но училась буквально каждую минуту своей жизни. Утром и вечером, до прибытия в офис и после прибытия домой, в любую погоду и при любом раскладе я слушала лекции Мира по химии и экономике. Надо отметить, что в своем вопросе он был невероятно эрудирован. Однажды он рассказал, что полуфабрикат, который он привозит на французские заводы, изготавливающие удобрения, используется и в фармацевтике. Правда, это немного другой состав и форма выпуска, но очень близко. Просто все дело в очистке сырца.

— Интересно. — В моем мозгу щелкнуло при слове «фармацевтика». — Так и наркотики возить можно как сырец.

— Что за идея? — Мир заметно напрягся. — Почему тебе это пришло в голову?

— Потому что вспомнила дело Жоры. Именно из-за наркотиков за ним и за тобой, кстати, тоже следили во Франции и даже прослушивали телефон. И еще, Поль Ле Февр рассказывал, как где-то в пригороде полиция накрыла подпольную лабораторию. Угадай, что там делали?

— Забудь об этом. Мы тут ни при чем. Мы херней не занимаемся.

Теперь он злился. Но я не отступала:

— Они там делали дурь! Откуда-то, может, из России, возили что-то, потом здесь обрабатывали и — прошу к столу! Вот за тем же к вам подкатывался тот, с нерусской фамилией.

— Еще раз говорю тебе: забудь об этом. Я же из последних сил бьюсь, чтобы русские хвосты за собой не тащить! Три года в автосервисе Жорины бабки отмывал, чтобы в совместное предприятие влезть. Пойми, я не хочу потерять все из-за того, что много лет назад Черенок предлагал мне возить сырец.

— Значит, все же предлагал. — Конечно, я видела, что Миру неприятен этот разговор. Однако пепел Клааса стучал в мое сердце. Забрезжила надежда, что смерть двоих людей будет снята с моей совести. Я рассуждала так: погибли люди, как будто из-за любви, но я не верю в это. Все же на кону прибыльный бизнес, и наркотики недаром маячат.

— Это тот наркотик, который вызывает удушье?

Мир картинно закатил глаза, но, видимо, понял, что проще будет ответить на мои вопросы, и смиренно начал рассказ:

— Да, это «душитель». Его наркоманы так прозвали. Очень опасный препарат, создание гродинских «химиков». Если угадаешь свою дозу, получаешь просто немыслимый кайф, а нет — сдохнешь от удушья. Менты ни разу не взяли ни одной крупинки для детального анализа. Это Черенок так поставил. Только когда кто-нибудь отлетал от «душителя», брали кровь у трупа, но все же многое было непонятно. Они бы лучше искали, если бы знали, что с «душителя» уже не соскочишь. После него все не то. Кто переходит на эту дрянь — уже не жилец. Я видел такое. Несколько девочек из салона Жоры влетели. Черенок угостил. Одна умерла со второй дозы, а другая пять месяцев протянула, пока ее пневмония не добила.

— Зачем Жора хотел от тебя отделаться? Помнишь, ты говорил?

— Да, он стал вроде как на себя одеяло тянуть. Ты что же, думаешь, Жора с Черенком…

Я пришла в немыслимое возбуждение: оказывается, Мир знал подоплеку, но считал, что трагедия, случившаяся меньше года назад, — дела давно минувших дней.

Будучи не в силах усидеть на месте, я вскочила и забегала по холлу. Мир следил за мной глазами, слушал и кивал. Его отношение к разговору переменилось. Теперь ему было интересно. Я вещала:

— То, что ты рассказал, многое объясняет, но многое опять непонятно. Факты таковы: у вас с Жорой совместные дела. Вы планируете возить химический полуфабрикат во Францию, на завод по изготовлению удобрений для виноградников. Об этом узнает Черенок, как его там?.. Мирзоев. — Я остановилась на минутку и набрала в легкие воздуха. — Он тоже стремится на французский рынок, только на другой — на рынок наркотических препаратов. Здесь у него уже есть связи с подпольной лабораторией, где можно будет изготавливать «душитель» из сырца, весьма сходного с сырцом для удобрения. Так?

Он молча кивнул. Я опять заговорила:

— Кстати, если память меня не подводит, за границей уже попробовали новую дурь. Вроде было несколько трупов. Но тем не менее «душитель» пришелся ко двору. Перспективы для наркоторговцев просто сказочные. Нужен теперь только канал, по которому сырец из нашего родного Гродина хлынет во французскую лабораторию. Тебе предлагают работать на Мирзоева. Или на кого поглавнее. Ты отказываешься. Тогда предлагают Жоре. Он, допустим, соглашается. Могло быть такое?