Гиблое место в ипотеку  - Дарья Донцова

– Хорошо рассуждать той, у кого нет детей! – воскликнула Баранова.

На секунду я опешила, но потом спокойно ответила:

– У меня есть дочь Киса.

– Так ты ее не рожала, значит, не понимаешь что к чему. Ты мать-теоретик, – заявила Екатерина.

Я молча отвернулась. Я знаю: переспорить хама невозможно, но и продолжать с ним беседу не стоит.

– Упс, вот вам и гиблое место в ипотеку, – проронил Костин, он явно хотел сказать что-то еще, но я заговорила сама:

– Макс, пришли мне адрес и телефон Клавдии, хочу с ней встретиться.

– Отличная идея, – одобрил Вульф и взял меня за руку, – пошли, провожу тебя до машины.

Узнав, что Карачанова дома, я очень обрадовалась. Если честно, мне совершенно не хотелось находиться рядом с Барановой, поэтому я быстро села за руль и помчалась в Москву.

– Квартира убогая, места нет совсем, мальчишки неаккуратные, шмотье разбрасывают, – заныла Клавдия, впуская меня в свое жилье, – убираю, убираю, а результата никакого.

Я оглядела крохотную прихожую. Спорить глупо: «двушка» в старой пятиэтажке, которую возвели еще в советские времена, не самое удобное место для жилья. Но, похоже, полы тут не мыли после того, как отметили Новый год.

– На кухне сядем, – решила хозяйка и показала рукой на проем без двери. – Туда идите.

Я сделала пару шагов и очутилась в помещении, которое могло быть иллюстрацией к сказке «Федорино горе». Корней Чуковский красочно рассказал о бунте посуды и кухонной утвари, которой досталась ленивая хозяйка. Поверьте, на фоне Карачановой Федору можно считать чистюлей.

– Хотите кофейку? – любезно предложила Клавдия. – С печеньем, булочками, конфетами?

Я на секунду задержалась с ответом. Представляю, какие «чистые» у Клавдии чашки. Но делать нечего, надо установить с ней доверительные отношения.

– Да, с удовольствием, – сказала я.

– Растворимый любите? – спросила грязнуля.

Я не понимаю, почему коричневая пыль в банке называется кофе. На мой взгляд, это какой-то напиток, любимый многими, удобный по утрам, но не кофе. Я солгала:

– Очень.

– Суперски, – воскликнула неряха, – возьмите большую банку.

– Мне самой приготовить кофе? – уточнила я. – Где у вас упаковка?

Карачанова явно расстроилась.

– Зарплаты на дорогие продукты не хватает. Питаемся самой дешевой лапшой. Думала, вы сходите в магазин, купите кофе, угостите меня. И мальчики порадуются.

– Детям не стоит давать растворимые напитки, – не выдержала я, – им лучше пить какао.

Клавдия схватила правой ладонью пальцы левой и стала щелкать суставами.

– Думаете, я дура? Деткам положены еще мясо, масло, сыр, яйца, овощи, фрукты. Да денег нет. Получаю всего десять тысяч в месяц.

– Сумма невелика. Но, возможно, вы получаете алименты, – предположила я.

Хозяйка отмахнулась.

– От кого?

– У детей есть отец, – напомнила я.

– Он куда-то смылся, ни копейки не дает.

– Его можно найти, – не сдалась я.

– Я ходила к юристу, – заныла Клавдия, – просидела уйму времени в очереди на бесплатную консультацию, да ничего не вышло. Отказался адвокат мне помочь. Конечно, заплатить-то ему я не могу.

Я вынула телефон.

– Скажите фамилию, имя и отчество безответственного отца, наш сотрудник его мигом найдет.

– Вы прямо как тот гад из консультации говорите, – поморщилась хозяйка, – он тоже с этого начал: назовите данные отца.

– Для того чтобы найти человека, надо знать, кого искать, – пояснила я.

– Леша, – сказала Клавдия, – красивый такой, губастый.

Я постаралась сохранить невозмутимый вид.

– Алексеев в Москве много, поэтому нужны еще отчество с фамилией.

Карачанова уставилась в потолок.

– Он олигарх, живет в доме на Рублевке, работает самым главным в Сбербанке. Вот это я знаю. Остальное нет. Зачем фамилию и отчество выяснять? Главное: богатый мужик или с голым задом.

Я уставилась на нее. Карачанова что, издевается?

– Люди жуть какие злые и жадные, – продолжала тем временем неряха, – адвокат не захотел мне помочь. Вы тоже не из добрых. Намекнула я вам: купите нам с ребятами поесть, так вы не отреагировали. А у меня десять тысяч в месяц, и все.

– Кем вы работаете? – уточнила я.

– Жрачку люди в интернете заказывают, а я доставляю ее на дом, – заныла Карачанова, – это очень тяжело! Прямо сил нет.

Я удивилась:

– У моей подруги сын-студент, он не стал сидеть на шее у родителей, подрабатывает курьером. Платят ему четко раз в неделю. В день у него выходит две тысячи рублей и около трехсот чаевых. За неделю примерно около шестнадцати тысяч получается.

– Так небось он каждый день горбатится, а я только по понедельникам, – объяснила Клава. – Я же мать, у меня ж близнецы! Их же надо воспитывать.

– А где сейчас дети? – спросила я.

– Они на постоянном проживании, – обтекаемо ответила Клава, потом уточнила: – В интернате дети. Живут там, учатся. Временно сыночков государству отдала из-за материальных трудностей. Так по ним скучаю! Постоянно плачу.

Карачанова попыталась выдавить из глаз слезу, но не смогла.

– Давайте поступим так, – предложила я, – вы ответите на мои вопросы, и я вам заплачу.

– Сто тысяч! – воскликнула хозяйка. – Нет, лучше пятьсот… Миллион! За миллион что хотите сообщу, на суде выступлю!

– Десять тысяч, – снизила я сумму гонорара, – ваш месячный оклад.

Следующие пятнадцать минут мы торговались, как на восточном базаре. В конце концов у меня сдали нервы. Я встала.

– Жаль, что не смогли договориться. До свидания.

– Эй, эй, – занервничала неряха, – я согласна на тридцатку! Но денежки вперед.

– Двадцать. И деньги после беседы.

– Четвертак. Половина сейчас, – выдвинула свое условие Карачанова.

Я села.

– Согласна.

Клавдия постучала ладонью по столу.

– Мани, мани!

Я вынула кошелек, и через мгновение наша беседа наконец-то стартовала.

– Кто мне Зеленьков? – ухмыльнулась Клава. – Партнер по бизнесу.

– У вас с Филиппом Петровичем общее дело? – удивилась я.

– Было, – подчеркнула Карачанова, – э… э… продуктами торговали. Он ларек открыл, я в нем продавцом была.

– И давно вы знакомы? – спросила я.