Долгий путь домой - Кара Колтер

К сожалению, Кейси не могла вспомнить, когда в последний раз так радостно смеялась.

Она приехала сюда, чтобы обрести покой и смириться с возможной перспективой навсегда остаться одной. Йога и каллиграфия не делали ее счастливой. А материнство подарит ей счастье.

Что-то влекло Кейси в гостиницу «Имбирный пряник». Возможно, здешняя простота. Дружба. Очарование Рождества. Она хочет, чтобы все это было у ее ребенка. И она не найдет ответ на этот вопрос, сидя в своей комнате, скрываясь от Тернера Кеннеди и его прекрасных глаз. Общение с ним станет для нее испытанием, и она, черт побери, его выдержит!

Сегодня ей предстоит лепить снеговиков.

Скрепя сердце Кейси признала, что ее радует такая перспектива. Ей хотелось бы однажды лепить снеговика со своим ребенком.

И еще также неохотно она признала: Тернер попал в точку, когда намекнул, что она мало развлекается. Что же за мать из нее получится, если она не умеет весело проводить время?

Забыв о гордости и понимая, что ей потребуются силы, Кейси в конце концов съела принесенный Тернером омлет, а потом задумалась над важнейшим вопросом: что ей надеть?

Через полчаса, чувствуя себя большим розовым зефиром в зимнем комбинезоне – он казался Кейси очень забавным, когда она покупала его для нынешней поездки, а сейчас выглядел немного нелепо, – Кейси направилась к парадной двери гостиницы. Она спрятала все непослушные пряди под вязаную шапочку – увеличенную версию той, что носили хиппи шестидесятых годов.

Снег искрился на солнце миллионами алмазных отблесков. Настоящая сказочная страна, которой хочется восторгаться.

Тернер широко вышагивал по улице. Он мерил рулеткой расстояние от ворот до крыльца. Харпер ходила за ним по пятам.

– Ты уйдешь? – спросил он собаку.

Поразмышляв, Харпер решила, что ей приказали сесть, и плюхнулась ему на ногу.

Сердито, но снисходительно посмотрев на собаку, Тернер скрутил рулетку и взглянул на подходящую к нему Кейси.

– Я думаю, восемь, – сказал он. – По четыре с каждой стороны. Но, по-моему, для них не хватит места, если здесь поставить стулья.

– Восемь снеговиков?

– Слишком амбициозный проект?

– Отчасти, – произнесла Кейси.

– Ну, я рад. Слепим по четыре или по два с каждой стороны?

– Надеюсь, ты умеешь лепить снеговика, – заметила она.

– Если я умею жонглировать куриными яйцами, то слеплю и снеговика.

– Хм, я не понимаю, какая тут связь, но поверю, что когда-то ты его лепил.

– По-моему, нет человека, который не лепил бы снеговика. – Тернер хмуро посмотрел на рулетку. Кейси промолчала, и он угрюмо взглянул на нее. – Ты ни разу не лепила снеговика? – Он выглядел изумленным.

– Я выросла в нью-йоркской квартире, поэтому лепка снеговиков прошла мимо меня.

– Ты не гуляла в парке?

Она пожала плечами, чувствуя его пристальный взгляд.

– У тебя вообще не было детства? – вдруг произнес он хриплым и глубоким голосом.

– Это из-за болезни брата?

Кейси не понимала, как Тернер это запомнил. Вероятно, он просто хочет еще больше ее очаровать. Она почувствовала себя ужасно уязвимой, стоя перед Тернером в розовом зимнем комбинезоне, которого у нее никогда не было в детстве. Ей казалось, она вот-вот либо расплачется, либо убежит.

Зря она надеется стать хорошей матерью. Ведь она не сможет обеспечить ребенку счастливое детство, которого не было у нее самой.

– Я тебя научу, – сказал Тернер слишком мягко. – Я покажу тебе, как лепить снеговика, Кейси.

С трудом сглотнув, она гордо ответила, стараясь скрыть желание его отблагодарить:

– Уверена, лепка снеговика проще ракетостроения.

– Или любой другой науки, которой не знаешь. – Он ухмыльнулся, либо перестав ей сочувствовать, либо хорошо замаскировав свое сочувствие. – Теперь смотри. Шаг первый. – Тернер зачерпнул щедрую порцию снега. – Этот материал идеально подходит для снеговика. Он не слишком сухой и не слишком влажный. Слегка липкий, как рис для суши-роллов.

– Полагаю, ты и это умеешь? – спросила Кейси скептически, наблюдая, как Тернер лепит идеально ровный и гладкий снежок.

– Что?

– Делать суши-роллы.

– Это проще, чем ты думаешь. И это нравится… хм… людям.

Кейси догадалась, что он хотел сказать. Его умение делать суши-роллы нравилось женщинам. И вне сомнения, они восторгались его жонглированием куриными яйцами. Хотя Тернер Кеннеди догадался о том, что болезнь брата лишила Кейси детства, она разозлилась, что перед темноволосым, опасным и обходительным Тернером не устоит ни одна женщина.

– Теперь ты сделай то же самое. – Он показал ей снежок.

Она зачерпнула снег рукой в варежке и стала прессовать его между ладонями.

– Делай шарик. Вот так. – Тернер положил свой снежок на землю, зачерпнул больше снега, сунул его в руки Кейси и стал помогать ей лепить снежок. – Формуй шар, но не сжимай его.

Кейси старалась сохранять самообладание рядом с мужчиной, который умеет делать суши, дабы произвести впечатление на женщину, но это было нелегко, пока он касался ее рук. Она едва переводила дыхание, лепя снежки под его руководством.

Правда ли Тернер такой серьезный? Или он просто притворяется? Кейси было трудно понять, что он испытывает на самом деле.

– Эй, Кейси, этот шаг важнее, чем ты думаешь! Если ошибешься, получится квадратный снеговик.

– А может, мы введем новую моду? – невинно предложила она.

– Экспериментируй со своими волосами, но снеговиков не трогай.

Она послушно лепила снежки под его бдительным присмотром. Подняв глаза, она заметила, что он смотрит не на ее руки, а на лицо, довольно улыбаясь.

Кейси показала Тернеру снежок, и он осмотрел его, стоя к ней слишком близко. Ее опьянял запах его тела и утренняя морозная свежесть.

– Ты очень естественная. – Он стащил перчатку с руки зубами. – У тебя выбились волосы из-под шапки. Как у монахини из-под апостольника.

– Я же сказал, что прямо сейчас чувствительна к теме монахинь, – произнесла Кейси.

Несмотря на мятежное выражение ее лица, она позволила Тернеру заправить свои маленькие кудряшки под шапку.

– Что такое апостольник?

– Белое покрывало вокруг лица. Это мое единственное знание о монахинях.

– Слава богу.

– Ты скажешь мне, почему прямо сейчас так чувствительна к шуткам про монахинь?

– Нет.

– Слушай, я заинтригован.

– Вот так всегда, – пробормотала она.

– Что?