Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии - Светлана Николаевна Баконина

href="ch2-1.xhtml#id265" class="a">{194} и его опубликованного варианта показывает, что газета передала содержание постановления в значительно сокращенном и измененном виде. Значение этого документа будет осознано в эмиграции позже, когда начнутся споры о каноничности организованного за границей церковного управления, а пока журналисты и православные политики видели в постановлении лишь указание на необходимость создания особого Дальневосточного Церковного Управления. По этой причине в публикации подверглись сокращению такие пункты, как: 1) указывающие на круг дел, за разрешением которых епархиальный архиерей обращается к Патриарху или указанному им лицу или учреждению{195} в случае прекращения деятельности Высшего Церковного Управления – в постановлении (п. 1) говорится непосредственно о круге дел по правилам, восходящим к Высшему Церковному Управлению{196}; 2) не указаны условия (п. 2), при которых епархиальный архиерей обращается к архиереям соседних епархий для организации временной высшей церковной власти (необходимость этих условий оговаривается также в пунктах 3, 5, 7, 9) – согласно постановлению, это может произойти, если епархия вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным управлением или само Высшее Церковное Управление во главе со Святейшим Патриархом прекратит свою деятельность; кроме того, такое ВВЦУ организуется не просто для соседних епархий, а для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях, – без учета этих важных уточнений возможна более свободная трактовка текста, согласно которой епархиальный архиерей вправе организовать митрополичий округ из соседних епархий по любой причине, вызвавшей отсутствие связи с Высшим Церковным Управлением; 3) в постановлении (п. 4) говорится, что организация епархиального управления при соответствующих обстоятельствах не является необходимой мерой, оно может быть создано, если окажется нужным и применительно к создавшимся условиям. Газетный вариант текста в этом случае указывает на безоговорочную необходимость создания епархиального управления; и, наконец, 4) по вопросу об управлении вдовствующей епархией (п. 7), организация которой предоставляется архиерею ближайшей епархии, газета говорит о «ближайшем епархиальном архиерее», что также может быть истолковано в более широком смысле.

Из Китая этот важный документ был переправлен в центр российской церковной эмиграции. В начале 1922 г. постановление № 362 было получено Высшим Церковным Управлением Заграницей в Сремских Карловцах. Это, в частности, подтверждает косвенное указание такого известного автора, как епископ РПЦЗ Григорий (Граббе), на то, что текст постановления был получен «после Собора 1921 г. от епископа Нерчинского Мелетия из Сибири»{197}.

Более определенно проследить путь постановления № 362 с Дальнего Востока в Карловцы позволяет переписка, сохранившаяся в архиве Зарубежного Синода{198}.

В октябре 1921 г. находившийся в Японии епископ Камчатский и Петропавловский Нестор написал письмо главе Пекинской Миссии архиепископу Иннокентию (Фигуровскому){199}. Поздравив его с возведением в сан архиепископа, он сообщил о получении важного «письма из Москвы с Патриаршего двора». Это письмо было прислано епископу Нестору игуменом Иоанникием (Дмитриевым) и содержало «целый ряд событий и новостей из церковной жизни». Отец Иоанникий до революции был келейником архиепископа Владивостокского Евсевия (Никольского), покровителя и духовного отца епископа Нестора. В 1917 г. монах Иоанникий приехал вместе с архиепископом Евсевием в Москву и в 1918 г. был возведен в сан игумена, продолжая оставаться келейником владыки. Ко времени написания письма он проживал вместе с Евсевием, тогда уже митрополитом Крутицким, на Троицком патриаршем подворье и состоял при Управлении Московской епархии{200}.

В связи с полученными известиями епископ Нестор обратился к архиепископу Иннокентию с просьбой приехать в Пекин «на денек с письмом из Москвы» и побеседовать с ним лично. Он также сообщил, что «предполагаемый Дальневосточный Собор или съезд, по-видимому, не состоится, т[ак] к[ак] Преосвященный Михаил{201} против всего этого, а без него на его епархиальной территории собраться нельзя»{202}.

Письмо епископа Нестора датировано 12 (25) октября 1921 г. Получив его, архиепископ Иннокентий в свою очередь написал митрополиту Антонию (Храповицкому), главе Временного Высшего Церковного Управления Заграницей. В этом письме от 7 (20) ноября 1921 г. он, в частности, писал: «Прилагаю копию распоряжения Святейшего Патриарха и копию письма Преосвященного Нестора, на днях полученного мною. Следовало бы иерархам еженедельно обмениваться между собою посланиями. Соборы епископов по настоящему времени почти невозможны, нужно крепко сидеть на месте, чтобы не потерять своей власти»{203}. В этом письме он также обратился в Карловцы с просьбой ускорить дело о временном подчинении Пекинской Миссии Вселенскому Патриарху с протекторатом Франции, что должно было защитить земельную и имущественную собственность миссии от захвата большевиками. Высшее Церковное Управление Заграницей обсудило письмо архиепископа и определило принять к сведению изложенные в нем сообщения. Из справки к указу ВЦУЗ на имя главы миссии также следует, что распоряжение Святейшего Патриарха, копию которого прислал архиепископ, касалось вопроса «организации высшей церковной власти в некоторых особых случаях»{204}. То, что это было постановление № 362, подтверждает протокол заседания ВЦУЗ от 4 (17) января 1922 г.: в нем говорится, что постановление № 362 было препровождено за границу начальником Российской Духовной Миссии в Китае архиепископом Иннокентием (Фигуровским){205}. Копия постановления сохранилась в архиве Зарубежного Синода.

Таким образом, можно утверждать, что полученное из Москвы письмо игумена Иоанникия касалось вопросов церковного управления и обсуждалось в Китае вместе с постановлением № 362. Главное, что должны были решить дальневосточные архиереи, – это вопрос о необходимости создания ВВЦУ. Единства во мнениях не было. Два иерарха, епископ Владивостокский Михаил и архиепископ Пекинский Иннокентий, оказались противниками созыва Дальневосточного Собора и устройства самостоятельного церковного самоуправления на Дальнем Востоке. При этом если епископ Михаил не признавал широких полномочий ВЦУЗ и настаивал на подчинении дальневосточных епархий Всероссийской Церковной Власти, то архиепископ Иннокентий, напротив, считал авторитет ВЦУЗ как всезарубежного органа церковного управления несомненным.

Как показывают документы, первые распоряжения ВЦУЗ, опиравшиеся на постановление № 362, касались вопросов организации церковного управления на Дальнем Востоке. Сначала был изменен статус Пекинской миссии, которая была преобразована в епископию с учреждением двух викариатств – в Шанхае и Тяньцзине (в том же году перенесено в Ханькоу){206}. По ходатайству архиепископа Иннокентия указом ВЦУЗ от 17 (30) января 1922 г. в сан епископа с присвоением титула Шанхайского и прав викарного архиерея{207} был возведен архимандрит Пекинской Миссии Симон (Виноградов). Вскоре было принято решение о возведении в епископский сан еще одного члена миссии – архимандрита Ионы (Покровского). Самому начальнику миссии был установлен титул «епископа Китайского и Пекинского»{208}. Епископская хиротония обоих викариев задержалась до сентября 1922 г., сначала по причине междо усобной войны в Китае, помешавшей приехать в Пекин епископам из Харбина, затем возникли трудности, связанные с устройством церковной жизни в самом Харбине{209}.