Роковые женщины советского кино - Федор Раззаков

«– Девушка, вы танцуете? – спросил симпатичный парень, похожий на Алена Делона.

Мы кружились в вальсе и болтали. Выяснилось, что зовут его Алексеем, он учится на операторском и живет, как и я, во вгиковском общежитии.

– Выручи, помоги сдать «хвост», – попросил Алеша.

– Это как?

– Мне нужно сделать женский фотопортрет. Попозируешь?.. Тогда встречаемся завтра, в двенадцать дня.

Так я стала моделью, а позже и музой Алексея Чардынина… В свободное время мы постоянно были вместе. Леша много рассказывал о живописи, в которой отлично разбирался. Коля Губенко, с которым я училась на актерском, даже ревновал меня к Чардынину, хотя был влюблен в Жанну Болотову. Наверное, он считал, что отвечает за наш курс – за его единство, что ли. Поэтому юноши «со стороны» не приветствовались. Но нас с Лешей тянуло друг к другу.

Ни я, ни он еще не знали, что приближается испытание первой разлукой. На втором курсе я должна была уехать в Ростов-на-Дону – на съемки фильма «На семи ветрах»…»

В эту картину, где Лужина сыграла свою звездную роль, она попала благодаря стараниям все того же Сергея Герасимова. Было это в 1961 году. Режиссер Станислав Ростоцкий собирался снимать фильм о войне, где главным героем должна была стать девушка Света Ивашова, которая безоглядно кинулась в пекло Отечественной войны по зову любимого. На роль Светы Ростоцкий взял одну из талантливых молодых актрис, однако Герасимов, будучи руководителем объединения на Киностудии имени Горького, где снимался этот фильм, настоял на том, чтобы тот поменял ее на Лужину. Ростоцкий всячески упирался, поскольку к Лужиной его душа ну никак не лежала. Но спорить с Герасимовым было себе дороже, поэтому Ростоцкий согласился.

Вспоминает Лариса Лужина: «Бывший фронтовик Ростоцкий, потерявший стопу на войне, подсознательно нуждался в постоянном подтверждении того, что он – не инвалид. Окружающие старательно делали вид, что не догадываются о его протезе, но этого Ростоцкому было мало. Хотелось, чтоб еще и все актрисы были в него влюблены! А я портила общую картину: не влюблялась, и все тут!

Станислав Иосифович чувствовал мое женское безразличие, и его это безумно злило. Может, поэтому он мало со мной работал и у меня ничего толком не получалось. Ростоцкий, показывая первый съемочный материал Герасимову, посетовал:

– Не могу с Лужиной работать, надо снимать ее с роли, пока не поздно.

Но Сергей Аполлинариевич не разрешил:

– Стасик, ты ведь профессионал и должен понимать, что Лариса учится на втором курсе и пока мало что умеет. Это пластилин – вот и лепи.

То ли Ростоцкий смирился и подавил свои амбиции, то ли письмо Макаровой подстегнуло меня (а Тамара Федоровна написала, что я должна взять себя в руки и всецело отдаться роли), но все у нас встало на свои места…»

Фильм «На семи ветрах» вышел на экраны страны в 1962 году и был тепло принят публикой. На следующий день после его премьеры Лужина проснулась знаменитой. Как напишет затем критика, «ее Света стала таким же символом поколения, как Татьяна Самойлова после «Летят журавли» или Тамара Семина после «Воскресения». Поэтому не случайно, что в год выхода фильма на экран Лужина отправилась на международный фестиваль в Канны. Но эта поездка едва не стоила Лужиной карьеры. Что же произошло?

Во время торжественного приема, который устроила на фестивале советская делегация, Лужина была в ударе и показала гостям настоящие танцевальные чудеса. Имея в соседях по вгиковскому общежитию негра из Парижа, она нахваталась от него самых модных танцев и теперь решила блеснуть ими в изысканном обществе. В итоге через несколько дней в журнале «Пари-матч» вышла статья с фотографиями под броским названием «Сладкая жизнь советской студентки». Номер журнала дошел до Москвы и лег на стол министра культуры Екатерины Фурцевой. Говорят, ее гневу не было предела. К счастью, за молодую актрису заступились ее учителя – Герасимов и Ростоцкий, и монарший гнев, отшумев, улегся. Короче, на карьере Лужиной тот случай не отразился.

За последующие несколько лет актриса снялась еще в нескольких картинах, которые закрепили ее успех у зрителей. Среди них: «Приключения Кроша» (1962; Зина), «Тишина» (Нина), «Большая руда» (Вера) (оба – 1964) и др.

В 1963 году Лужина вышла замуж за Чардынина. Первые два года молодые супруги снимали комнату на Пушкинской площади у жены известного режиссера и актера Алексея Дикого. Там собирались интересные люди: Евтушенко, Окуджава, Высоцкий.

Вскоре после свадьбы Лужина получила приглашение участвовать в зарубежном кинопроекте – восточногерманском телефильме студии «ДЕФА» «Доктор Шлюттер» (1965–1966; режиссер – Иоахим Хюбнер). Ей предложили сыграть в нем сразу две роли – антифашистки Ирэны и ее дочери Евы, которая после гибели матери встает на ее место. За эту работу она была удостоена Национальной премии ГДР. Более того, попутно ей удалось сняться еще в нескольких восточногерманских картинах. Короче, она ездила в Восточный Берлин три года (1964–1966) и за это время в совершенстве овладела немецким языком и снялась в шести фильмах.

Лариса Лужина вспоминает: «В «Докторе Шлюттере» мне пришлось сняться в постельной сцене. Я должна была лежать, правда, в плавочках, но все остальное открытое. Стою, плачу. Режиссер и так и сяк. Всех, кроме оператора, удалили из павильона, а я никак не успокоюсь. Глотая слезы, объясняю переводчице: у меня маленькая грудь, если лягу на спину, ее совсем не будет видно. «Хорошо, – сказал режиссер Хюбнер, – пусть сидит». Села я, скрестив руки, и так вот меня и сняли».

Между тем проблемы у Лужиной случались не только на съемках, но и в повседневной жизни. Рассказывает сама актриса:

«Как-то 8 мая, на их национальный праздник, я попросила Клауса Бамберга (он играл моего жениха в картине «Доктор Шлюттер») поводить меня вечером в Берлине по кабачкам. В одном из них этого актера узнали, и нас пригласили за праздничный стол. Все было прекрасно, пока не разговорилась с сидевшим рядом довольно пожилым одноруким немцем. Он хорошо «принял», да и я немного выпила шнапса. И вдруг этот немец, не зная, что я русская, стал рассказывать, как косил под Сталинградом наших мужиков… И так мне стало горько, что я со всего размаха влепила ему оплеуху. Тут такое началось! Просто чудо, что мы сумели сбежать целыми и невредимыми…»

Кстати, не только сама Лариса раздавала оплеухи мужчинам, но и ей тоже доставалось от них. В частности, от собственного мужа Чардынина. Вот ее собственный рассказ об этом:

«Несколько лет я жила на две страны – много снималась в ГДР. Алексей безумно ревновал меня к Клаусу Бамбергу. Действительно, если бы я позволила, Клаус с радостью стал бы моим любовником. Каюсь, я его даже слегка поощряла. Единственное, что меня извиняло, это то, что симпатия Бамберга мне была нужна, чтобы… хорошо играть…

А Леша ревновал меня, в том числе и к загранице. Говорят, разлуки укрепляют любовь. Выходит, не всегда. Наши разлуки потихоньку, исподволь нас разобщили. Муж все чаще закатывал сцены ревности, которая мне совсем не льстила, скорее, раздражала. Когда она проявлялась, хотелось поступать вопреки и назло…