Летальный исход - Джон Локк

– Извините, у меня не слишком красиво, – сказала она.

– Не говорите глупостей.

– Дело в том, что нынче здесь все так дорого стоит…

– У вас просто отлично, – заявил я.

По мне, это действительно было так. Когда я торчу в Вирджинии, то вообще сплю в тюремной камере. Когда оказываюсь где-нибудь еще, да еще дольше, чем на день-два, то обычно врываюсь к дом к совершенно незнакомым людям и ночую у них на чердаке. Иногда даже живу на таком чердаке несколько недель подряд. По сравнению с этим дуплекс Кэтлин – это просто дворец.

– Могу предложить джин с тоником, газировку в бутылке, горячий шоколад со снятым молоком, – сказала она. – Или диетическую колу.

– У вас есть чердак? – спросил я.

– Какой странный вопрос! – сказала она.

– Да нет, я просто имел в виду, что здесь у вас не слишком много места, чтобы хранить разные вещи.

– В моем распоряжении половина чердака и половина подвала, – сказала она. – Это, что, дает мне право на какой-то приз?

Я прижал ладонь к ее щеке, и мы посмотрели друг на друга.

– Не просите показать их вам, – сказала она. – Чердак совсем захламлен, а в подвале, кажется, водятся крысы.

Я спросил, можно ли мне ее поцеловать.

– Окей, – сказала она. – Но только один раз. – И добавила: – И не так, как в кино.

– Мне не очень нравится ваш тон, мистер Крид.

– А почему вы ожидали услышать какой-то иной? – спросил я.

Было утро, восемь с минутами. Я сидел в кафетерии больницы и разговаривал с тетей Эдди, Хейзл.

– А каким образом вы оказались связаны с Эдди?

– Мы с нею друзья.

Узнав, как по-особому Кэтлин относится к Эдди, я явился в больницу, чтобы разузнать о ней поподробнее. Из бесед с медсестрами я выяснил, что отец Эдди, Грег, шесть месяцев назад выиграл десять миллионов долларов в лотерее, проводимой властями штата Нью-Йорк. И еще узнал, что Хейзл и Роберт Хьюгз вначале намеревались удочерить племянницу, когда ее выпишут из больницы, но передумали, когда узнали, что этих денег больше нет. Так что когда тетушка Хейзл появилась здесь, я уже ждал ее в засаде в этом кафетерии.

– Мы не слишком богатые люди, мистер Крид, – сообщила мне Хейзл. – Эдди на всю жизнь потребуется специальное лечение и, да, мы рассчитывали на это наследство, что оно поможет нам обеспечить ей это лечение.

– Может быть, ваша озабоченность благополучием и здоровьем Эдди простиралась всего лишь до границ этого наследства, – предположил я, и именно тогда тетя Хейзл сказала, что ей не нравится мой тон.

– А что произошло с этими деньгами? – спросил я.

– Грег истратил часть на погашение кредитов за дом, за машины и задолженности по кредитным картам. Остальное – это более девяти миллионов – он вложил в трастовый фонд, чтобы получать ежегодную ренту.

Меня внезапно словно осенило, и я тут же начал ощущать некое болезненное чувство в районе желудка.

– Рента должна была обеспечить им ежемесячно целую кучу денег, на протяжении всей жизни Грега и Мелани. Но то, каким образом был составлен этот договор ренты, определяло, что с их смертью выплаты прекращаются.

– Вы можете вспомнить конкретные условия этого договора? – спросил я.

– Нет, – ответила она. – Но вся эта история кажется мне очень странной. Нечестной.

– Кто может рассказать подробности?

Она с подозрением уставилась на меня.

– Надо полагать, адвокат Грега может сообщить вам все детали.

Она порылась в сумочке и протянула мне визитную карточку некоего Гаррета Ангера, адвоката. Я положил на стол деньги в уплату за выпитый нами кофе.

– Я поговорю с этим Ангером и дам вам знать, если что-то выясню.

– Мы не можем вам заплатить.

– Считайте это случайным актом доброты, – ответил я. – Кстати, можете дать мне адрес их дома? Хочу там немного поковыряться.

– Да кто вы такой на самом деле? – осведомилась она.

– Человек, с которым не стоит шутить, – ответил я.

Хейзл бросила на меня озабоченный и удивленный взгляд, и я улыбнулся.

– Это просто цитата из какого-то фильма, – сказал я.

– Ага.

– Из фильма «Принцесса-невеста»[10], – добавил я.

– Ваши слова не слишком подходят к этому фильму, – сказала она.

Тогда я вытащил свое удостоверение сотрудника ЦРУ и дождался, когда Хейзл перестанет охать и ахать. После чего она нахмурилась и заметила:

– Это выглядит так, словно на дешевой распродаже. Где все за пять долларов с даймом.

– Какой распродаже?

– В универмаге Вулворта.

Я помотал головой.

– Ладно, не имеет значения. Как я уже сказал, мы с Эдди друзья. Меня с нею познакомила Кэтлин, она здесь волонтером работает. И я хочу ей помочь.

– А что это даст лично вам?

Я вздохнул.

– Ну, ладно, можете не говорить, – тоже вздохнула она.

Я достал свой сотовый телефон и набрал номер Лу. Когда он ответил, я сказал:

– Две недели назад случился один пожар – сгорел дом Грега и Мелани Доуз, – я произнес фамилию по буквам. – Оба взрослых погибли в огне. Их дочек-близнецов отправили в ожоговый центр при Нью-Йоркской пресвитерианской клинике. Мне нужен адрес этого сгоревшего дома. Нет, я не знаю, в каком он штате. Попробуй сперва Нью-Йорк.

Я поманил нашу официантку и попросил принести мне бумагу и карандаш. Когда она их принесла, адрес уже был у меня. Я отключил связь и улыбнулся тетушке Хейзл.

– С кем это вы говорили?

– С Иниго Монтойей[11], – ответил я.

Вэлли-Роуд в городке Монклер, штат Нью-Джерси, идет на юг от заповедника Гарретт-Маунтин к Блумфилд-авеню. По пути она обходит широко раскинувшийся кампус университета Монклер. Едучи на запад от границы штата Нью-Йорк, вы вроде как не должны ничего этого увидеть, если направляетесь в сторону депо пожарной охраны, но если свернете с фривэя не там, где нужно, как это сделал я, то перед вами откроются роскошные виды. Пока я ими любовался, зазвонил мой мобильник. Вызывал меня Сальваторе Бонаделло, мой любимый криминальный босс.

– Ты еще жив? – спросил Сал.

– Если можно назвать это жизнью, – ответил я. Было еще утро, и десяти не стукнуло. Кафетерий и тетушку Хейзл я покинул менее двух часов назад.