В клетке. Вирус. Напролом - Джон Скальци

Спустя три месяца президентом стал Уиллард Хилл. Он и подписал закон Абрамса—Кеттеринг. В доме Шейнов нового президента не жаловали.

Я жил рядом с «залом трофеев» всю свою жизнь, поэтому не считал его чем-то особенным. Это была просто еще одна комната, причем очень скучная, так как мне не разрешали там играть. И я знал, что папа к тому времени охладел к наградам. Кроме разве что Нобелевской премии мира, он получил уже практически все возможное. Я ни разу не видел, чтобы он заходил туда, если только не нужно было развлечь гостей в дни официальных приемов. Он даже не расставлял там свои сокровища – этим занималась мама.

С другой стороны, «зал трофеев» ведь и не предназначался для нас. Его сделали для всех остальных. Папа каждый день общается с миллионерами и миллиардерами, а самомнение этой категории людей находится на грани социопатии (а иногда и за гранью). Такие типы считают себя избранными хищниками, которые вынуждены продираться сквозь огромное стадо овец. Когда папа заводит их в эту комнату, глаза у них становятся большими, как плошки, и они понимают, что все их так называемые достижения не стоят выеденного яйца по сравнению с папиными. Во всем мире, может быть, найдется только три человека более интересных, чем Маркус Шейн. Гости не из их числа.

Поэтому-то мама, находясь в легкомысленном настроении, и называет эту комнату «ветлечебницей». Ведь именно туда папа приводит своих гостей, чтобы взять их за яйца.

С уже занемевшей челюстью я вошел в ветлечебницу, чтобы взглянуть, кто же сегодня будет финансовым и тестикулярным донором. Разумеется, папу я увидел раньше всех. При его росте в шесть футов восемь дюймов его было трудно не заметить.

А вот человека с бокалом в руке, который стоял рядом с папой, с улыбкой глядя на него снизу вверх, я здесь увидеть ну совсем не ожидал.

Это был не кто иной, как Николас Белл.

– Крис! – воскликнул папа и через секунду уже навис надо мной, заключив в объятия. – Как ты, малыш?

– Жду, пока ты меня раздавишь, – ответил я, и он рассмеялся; это был наш обычный ритуал приветствия.

– Спасибо, что зашел познакомиться с гостями.

– Мы обязательно поговорим об этом, – ответил я. – Уже очень скоро.

– Да-да, конечно, – сказал он, но все равно махнул Беллу, который тут же подошел, по-прежнему с бокалом в руке и улыбкой на лице.

– Это Лукас Хаббард, генеральный директор и председатель правления «Акселерант инвестментс».

– Здравствуйте, Крис, – сказал Хаббард/Белл и протянул руку. – Приятно с вами познакомиться.

– И мне, – кивнул я, отвечая на рукопожатие. – Простите, у меня на мгновение случилось что-то вроде дежавю.

– Со мной часто такое бывает, – улыбнулся Хаббард/Белл и отхлебнул из бокала виски со льдом.

– Простите, я немного удивлен, – добавил я.

– Так ты знаешь, кто такой Лукас? – сказал папа, внимательно следя за нашим загадочным диалогом.

– В общем-то, нет, – пробормотал я, – то есть да. Конечно, я знаю, кто такой Лукас Хаббард. Но я также знаю… – Я запнулся – считалось невежливым публично объявлять о том, что интегрированный хаден пользуется чьим-то телом.

– Вы знаете интегратора, которым я пользуюсь, – спасая меня от неловкости, подсказал Хаббард.

– Именно так, – сказал я. – Мы встречались.

– Можно спросить где? – поинтересовался Хаббард.

– По работе. Очень недолго.

– Любопытно, – заметил Хаббард.

К нему подошла какая-то привлекательная женщина и встала рядом. Он указал на нее:

– А это главный юрисконсульт «Акселерант инвестментс» Самуэль Шварц.

– Мы встречались, – глядя прямо на меня, сказал Шварц.

– Вот как, – обронил Хаббард.

– Тоже по работе, – сказал я, – и очень недолго.

– Так и есть, – кивнул Шварц с улыбкой. – Агент Шейн, когда мы только познакомились, я не сразу понял, кто вы. Пришлось навести справки в процессе разговора. Примите мои извинения.

– Право, не стоит, – сказал я. – Вы и не могли знать. Кстати, о нашей встрече. Помнится, вы выглядели несколько иначе, когда мы виделись в прошлый раз. Весьма неожиданно.

– Полагаю, что так, – ответил Шварц, оглядывая свое тело. – Знаю, некоторым хаденам нравится интегрироваться в тела противоположного пола, но я, как правило, это не практикую. Просто мой обычный интегратор этим вечером был недоступен, а я вошел в число гостей буквально в последнюю минуту. Поэтому пришлось довольствоваться тем, что оставалось.

– Можно было выбрать и похуже, – сказал я, и он снова улыбнулся.

– Не представляю, как и отнестись к тому, что ты знаешь этих двоих лучше, чем я, – со своим обычным чарующим обаянием произнес папа.

– Я и сам слегка удивлен, – сказал я.

– Как и я, – добавил Хаббард. – С учетом всех обстоятельств кажется странным, что мы с вашим отцом не пересекались раньше. Но как бы то ни было, если не принимать во внимание наши многочисленные офисы, «Акселерант инвестментс» почти не имеет дел с недвижимостью.

– Почему так, Лукас? – спросил папа.

– Вероятно, потому, что, будучи хаденом, я меньше обычного человека вовлечен в дела физического мира. Они для меня не на первом месте, – ответил Хаббард и указал на папу стаканом с виски. – Думаю, вы не в претензии на меня за то, что я не конкурирую с вами на вашем поле.

– Не в претензии, – согласился папа, – хотя я не против конкуренции.

– Это потому, что вы очень хорошо умеете обставлять конкурентов.

– Полагаю, с этим не поспоришь, – рассмеялся папа.

– Разумеется, – сказал Хаббард и с улыбкой посмотрел на меня. – В этом мы с вами похожи.

Когда мы сели ужинать, я позвонил Ванн, использовав свой внутренний голос, чтобы сохранить видимость внимания к застольным разговорам.

– Я занята, – ответила Ванн, и я с трудом услышал ее сквозь громкий шум.

– Вы где?

– В баре, пью и пытаюсь снять партнера на ночь, – сказала она. – То есть занята.

– Лукас Хаббард использует Николаса Белла как интегратора.

– Откуда вы знаете?

– Хаббард сейчас сидит прямо напротив меня за обеденным столом, причем в теле Белла.

– Вот черт, – сказала Ванн. – Надо было догадаться.

– И что мне делать?

– Шейн, да что хотите. Рабочий день окончен.

– Я подумал, вы хоть чуточку обрадуетесь.

– Когда я увижу вас завтра на работе, то буду очень радостной. Обещаю. А сейчас я чрезвычайно занята.

– Я понял. Мне жаль, что я вас побеспокоил.

– Мне тоже. Но раз вы уже побеспокоили, скажу: есть кое-какие подвижки по трупу. Пришел анализ ДНК.