Одержимый тобой - Валентина Кострова

— Диана? — папин голос приводит меня в чувство, ярость с новой силой разгорается в груди. Я не смотрю в сторону, смотрю в черные глаза. Всегда считала себя уравновешенной, спокойной девушкой, которой чужды африканские страсти, но сейчас меня обуревает неконтролируемая ярость. Мне хочется вцепиться в Адама, расцарапать ему лицо, стереть это надменное выражение хозяина жизни. Доказать ему, что не все решается по его хотению.

— Вы самый ужасный человек, которого когда-либо я встречала! — дышать совсем трудно, гнев все еще душит меня. Но Адам дьявольски усмехается.

— Меньше пафоса, девочка, — нагибается в мою сторону, я отшатываюсь.

— Я вас ненавижу! — от чистого сердца выплевываю ему в лицо это признание. В одно мгновение мягкость в глазах сменяется арктическим холодом.

— Мне все равно, Диана. Ты можешь убегать, прятаться, но по итогу ты все равно будешь моей. Вопрос времени.

— Никогда! Никогда я не стану твоей! — отталкиваю мужчину от себя, он позволяет великодушно себя оттолкнуть, громко рассмеявшись над моей выходкой. Я и сама понимаю, что все действия против него, это жалкое трепыхание бабочки в паутине хищного паука. Разворачиваюсь и убегаю подальше от этого ужасного человека.



PRO Диана

Смотрю неподвижным взглядом перед собой. Сколько себя помню, я всегда была уравновешенной, рассудительной девушкой, никогда не доставляла ребенком своим родителям проблем. Что это было тогда в офисе у папы? Какая муха меня укусила? Почему меня так задели слова Адама, ведь в конце он же сказал, что нравлюсь? И все же мне с ним не по пути…

Темный салон машины освещается входящим звонком на мобильник. Я настороженно смотрю на дисплей и впервые за последние два часа радостно улыбаюсь.

— Привет, подружка! Как столица? Снега по сей день нет? — нарушает тишину вокруг меня веселый, энергичный голос моей лучшей подруги, которая однажды решила, что серость Москвы ее раздражает и удрала в солнечный Лос — Анжелес.

— Столица на месте. Снега нет. И тебе привет. Не спится?

— Бессонница. Не будем обо мне, давай о тебе, малышка! Рассказывай, как дела на личном фронте? Надеюсь, твои розовые фламинго разбежались по поводу Захара?

— Да, — из груди вырывается смешок. Марьяна верна себе в своей иронии. — Не прижились в условиях моей реальности, — вспоминаю Адама, его холодные глаза и предупреждение о том, что никуда не денусь.

— Кто бы сомневался. Как был соплей, так и остался.

— Ты его видела всего два раза.

— Мне этого хватило выше крыши. Ему надо что попроще, чем ты.

— Я слишком пресна и скучна?

— Ты слишком добрая, моя малышка. Я вчера тут ужинала с одним милым адвокатом из нашей конторы. Впервые за несколько месяцев.

— Дай угадаю. Он высокий, мускулистый, блондин, у него голубые глаза.

— Мои вкусы не меняются.

— Ты в этом плане предсказуема. Когда приедешь в гости?

— Через неделю. С концами.

— В смысле? — подаюсь вперед, опираясь на руль. — Что-то случилось?

— Мне предложили работу в Москве.

— Настолько хорошую, что ты решила солнечный Лос-Анжелес променять на серую Москву?

— Настолько оплаченную, что посчитав доходы и расходы в двух странах, пришла к выводу, что на Родине мне все же выгоднее быть.

— Мари, это отличная новость. Для меня, — подруга смеется на другом конце провода, заставляя меня шире улыбнуться. — Да, я эгоистка.

— О, Боже, нашлась тут эгоистка, так, милый гадкий утенок, — за «утенка» я не обижаюсь, в подростковом возрасте моя внешность была далека от сегодняшнего образа. — Вообще, малышка, я все же рада, что переезжаю. Теперь буду чаще тебя видеть.

— Да ладно? — хмыкаю. Марьяна любит свою профессию. Никто от красивой блондинки с аквамариновыми глазами этого не ожидал. Ее и сейчас не воспринимают коллеги-мужчины, думают, что в светлой головке одни только тряпки и мужики. Как же они жестоко ошибаются. Когда мы окончили школу, Марьяна четко знала, куда она будет поступать, какое направление будет изучать и где будет работать. Родной дядя, уехавший в Америку в лихие -90е, основал в городе Ангелов свою юридическую контору. Именно к нему, получив заветный диплом, моя подружка сразу же улетела, решив покорить своим умом Запад.



— Правда. Я не буду двадцать четыре часа семь дней в неделю работать в офисе. В конце концов, от меня родители ожидают серьезных шагов в области брака. Видите ли, им хочется понянчить внуков, словно от брата двоих сорванцов мало.

— А ты сама не планируешь семью? — планирую ли я ее? Главное с кем. Выбор у меня, правда, невелик, точнее его нет.

— Я не думала об этом, Ди. Как-то не встречала на своем пути человека, глядя на которого мне хотелось сказать: это он, тут же нацепить на пальчик колечко, сменить костюм на халат и нарожать детишек.

— Слышу рациональные нотки в твоем тоне. Ты просто еще не влюблялась.

— Возможно. Из того, что было, оставалось послевкусие разочарования. Ладно, малыш, пойду заниматься делами. Скоро увидимся.

— Буду очень-очень ждать твоего приезда. До встречи!

— До встречи, — звонок прерывается, тянусь к кнопке зажигания. Теперь можно ехать домой. Поговорю с папой, выслушаю его точку зрения на то, что сегодня произошло у него в офисе, приму решение. Еду именно к отцу, завтра мне все равно в офис к двенадцати. Папа звонил несколько раз, но все его звонки оставались не отвеченными.

— Диана! — выбегает из дома, как только выхожу из машины. Подбегает ко мне, обхватывает мое лицо, внимательно всматривается. — Почему ты не отвечала? Я очень переживал! Все в порядке?

— Все хорош, пап, — заставляю себя улыбнуться. — Думаю, нам есть, о чем поговорить, — выдерживаю его серьезный взгляд, не опускаю, как раньше глаза.

— Ты о Тайсуме?

— Да. О нем.

— Хорошо, — обнимает меня за плечи, идем к крыльцу. Папа терпеливо ждет пока я разденусь, потом вместе направляемся в его кабинет. На журнальном столике уже стоял поднос с чайником и чашками.

— Что я сегодня услышала? — наливаю нам чай, тем самым занимая себя на какое-то время. Папа хранит молчание, не спешит делиться информацией. Я терпеливо жду, медленно делая глоток.

— Все, что ты услышала, полная чепуха, — одаривает меня улыбкой, недоверчиво приподнимаю бровь. Я знаю Адама совсем немного, но он не производит впечатления пустослова. Вздыхает, поняв, что обманчивая легкость не прокатила.

— Сейчас он, конечно, имеет приличную репутацию, но были времена, когда с ним было стыдно здороваться за руку. Все прекрасно понимали, какими методами он добивался и добивается своего благосостояния.