Балтийский эскорт - Николай Черкашин

…19 июля я стоял вахту с 8 до 12 вечера и, сменившись, лег спать. В начале второго ночи меня разбудил вестовой: "Старцер вас к себе требуют".

Старший офицер Мазуров позвал меня и лейтенанта Селитренникова в каюту: "На корабле находится посторонний, штатский человек. Мы его должны арестовать. Возьмите револьверы и идите за мною…"

Втроем мы вошли в темную жилую палубу и, пригнувшись под висячими койками, пробрались к носовой части корабля. У входа в таранное отделение палуба сужается. Здесь люди спят прямо на палубе, на рундуках и в подвесных койках. Тут же была моя заведомая часть - малярные каюты, которыми я ведал как окрасочный офицер". На палубе мы заметили одного из спящих в койке матросов, к которому сбоку примостился кто-то еще в рабочем платье. Мазуров приказал их поднять.

- Это кто? - спросил он меня.

- Маляр Козлов. А другого я не знаю.

Вторым был тщедушный молодой человек, небритый, совсем нематросского вида. Мазуров приблизился к нему.

- Ты кто?

- Кочегар.

- Номер?

- Сто двадцать два.

Это была очевидная ерунда. Номер не кочегарный.

- Обыщите его!

В кармане "кочегара" я нашел заряженный браунинг, в другом - патроны… Мы привели его в офицерское отделение и посадили в ваную каюту. Часовым приставили ученика комендора Тильмана. Именно Тильман и доложил старшему офицеру ночью, что на корабле "посторонний".

Разбудили всех офицеров. Командир спустился в кают-компанию и открыл дверь в комнату, где сидел арестованный. Тот лежал на крышке ванны и при появлении командира не пошевелился, глядя на него спокойно и дерзко.

- Вы кто такой? - спросил командир.

Неизвестный молчал.

- Отвечайте, ведь мы все равно узнаем.

- Ну, когда узнаете, то и будете знать, - дерзко ответил "вольный".

Его заперли снова, и он провел под арестом всю ночь.

При осмотре носового отсека выяснилось, что в таранном отделении недавно было сборище многих людей. Об этом говорил спертый и накуренный воздух. Дело оборачивалось всерьез…

Между тем в палубе, в пирамидах, стояли открыто ружья. Тогда офицеры и кондукторы стали таскать ружья в кают-компанию, где тут же снимали и прятали затворы, штыки укрывались отдельно. Командир приказал доложить адмиралу о происходящем. Я выбежал через батарейную палубу наверх и увидел контр-адмирала Дабича, прохаживающегося по юту.

"Я ничем тут помочь не могу. Пусть командир действует по усмотрению".

В это время вдруг остановилась динамо-машина, электричество погасло, и корабль погрузился в полный мрак в низах и в полумрак летней ночи на верхней палубе.

Кто-то доложил, что несколько человек напали на денежный сундук, ранили часового и разводящего, украли стоявший там ящик с патронами. Наверху, у самого светового люка в кают-компанию, раздался ружейный выстрел, а вслед затем пронзительный крик. Стреляли и кричали революционные матросы. Спрятавшись за мачту, матрос Кротков и матрос Пелявин из коечной сетки стреляли почти в упор в вахтенного начальника мичмана Збаровского. Две пули угодили в живот… Збаровский упал и долго потом валялся, корчась на палубе. Уже много позже его отнесли в лазарет, где он утром и скончался в сильных мучениях. Затем его выбросили за борт.

Вслед за первым выстрелом по всему кораблю начались какие-то крики, улюлюканья и выстрелы. Члены комитета и боевой дружины бегали по палубам и принуждали всех подниматься и принимать участие в бунте. Большинство команды робко притаилось в койках… Их тыкали штыками и выгоняли… Из командирского помещения послышался голос командира капитана 1 ранга Лозинского:

- Офицеры - наверх, с револьверами!

Мы стали выбегать на ют через кормовое адмиральское помещение. Лейтенант Захаров выскочил первым и что-то там кричал команде. За ним вышел лейтенант Македонский.

Захаров был убит сразу. Македонский под обстрелом прыгнул с трапа за борт, но был застрелен в воде. Мы стояли на юте и никого не видели вдоль всей открытой палубы до самого полубака. Был полусвет белой ночи. Однако отовсюду шла стрельба из ружей… На кормовом мостике перед нами стояли вахтенные сигнальщики с биноклями в руках.

В это время с моря к нам под корму подходил миноносец "Ретивый" под командой капитана 2 ранга П.Иванова. Он только что пришел из Ревеля. Приближаясь к крейсеру, "Ретивый" услышал выстрелы, увидал на корме офицеров… Миноносец обстреляли из ружей… Лозинский попытался крикнуть что-то Иванову… Однако миноносец дал задний ход и ушел. И мы, горстка офицеров, остались против разъяренной команды. Мы отстреливались наугад, не видя цели.

Скоро опустились на палубу лейтенанты Селитренников и Вердеревский, оба раненные в ноги. Тогда мы сошли в адмиральское помещение и унесли раненых туда. Старший офицер Мазуров вышел с командиром на батарейную палубу, и оба пробовали урезонить мятежников, которые с ружьями толпились у входа в командирское помещение. Мазурова ранили выстрелом в грудь. Он упал на палубу, но продолжал распоряжаться:

- Не сметь стрелять в лежачего!

Однако в лежачего выстрелили и ранили Мазурова вторично - в грудь навылет.

Командир, капитан 1 ранга Лозинский, смело вышел на мятежников и стал призывать к порядку. На него напирали с ружьями наперевес… Лозинский хватал руками штыки, разводил их и при этом кричал:

- Что вы делаете? Опомнитесь! Уберите ружья!

Несколько штыковых ударов в грудь свалили маленького Лозинского с ног… В это время мы вышли из командирского помещения в батарейную палубу и увидали лежащего командира… Мы сразу бросились его поднимать, и нас, как ни странно, никто не тронул. Лозинский хрипел. харкал кровью и не мог говорить… Мы внесли его в командирское помещение, в спальню, и положили на кровать. Мазурова мы снесли в кают-компанию на диван. Кают-компания обстреливалась сверху через световой люк.

… Когда таскали винтовки из палубы в кают-компанию, старший механик Сергей Прокофьевич Максимов принимал самое деятельное участие - приносил охапки ружей… В кают-компании он подошел ко мне и спросил:

- Как вынуть затвор из ружья? Он не идет!

- Нажмите курок…

Потом он сказал:

- Я на минуту сбегаю в каюту…

Каюта старшего механика выходила в жилую палубу около кают-компании. Максимов ушел, и больше мы его уже никогда не видели.

Как потом оказалось, в каюте Максимов хотел что-то достать или спрятать какие-то семейные реликвии, может быть, карточки. Или что-нибудь самое дорогое… В это время к нему ворвалась ватага вооруженных мятежников во главе с машинистом Бортниковым. Наскочив на Максимова, Бортников начал бить его тяжелым рашпилем по голове. Другие тоже приняли участие, и Максимов был забит насмерть…

Между прочим, этот самый машинист Бортников пользовался особым расположением Максимова, механика вообще строгого и требовательного. Бортников был хорошим машинистом, усердным, исправным. Но тут, точно бес его обуял!