Курт Кобейн. Serving the Servant. Воспоминания менеджера Nirvana - Дэнни Голдберг

Поначалу ребят из Nirvana дезориентировала работа в Sound City. Они еще никогда не бывали в месте, где записывалась настолько известная музыка. Им казалось полным сюрреализмом видеть, как в ближайшей столовой обедает Ленни Кравиц. Позже, во время предварительного сведения, они узнали, что в соседней студии работает Оззи Осборн. Black Sabbath был запретным удовольствием для многих ребят-панков, и Курт и Дейв написали на своих пальцах «Оззи», пародируя знаменитые татуировки «love» и «hate» на руках Оззи, но так и не набрались смелости, чтобы подойти и поговорить с легендой металла.

Подобные отвлечения, впрочем, практически не помешали интенсивной работе над альбомом. Конечно, несколько наложений делать все равно пришлось, но почти весь альбом Nevermind был записан «вживую» на студии. Виг вскоре понял, что запись вообще останавливать не надо. Во время сеансов записи вокалист обычно поет довольно сдержанно, пока остальная группа записывает ритм, а полностью выкладывается только во время последующих наложений. Однако Курт не щадил себя и на этих «черновых» записях, так что его голос быстро уставал, и первые дубли нередко оказывались самыми лучшими.

Во время записи Курт продолжал периодически уходить в свой мир. Через несколько лет после смерти Курта Дейв рассказал репортеру: «Он мог быть невероятно теплым и веселым, а буквально через мгновение полностью уходил в свои мысли. По-моему, никто из нас по-настоящему не понимал, что же происходит в его голове».

Виг говорит, что во время записи Nevermind «невозможно было предсказать, когда на него налетит черная туча. Иногда не налетала вообще, а иногда у него настроение портилось по два-три раза за день. Несколько раз он уходил из студии и гулял где-то полчаса или целый час, ни разу не объяснившись. Мы знали, что он вернется».

Подобные интерлюдии были связаны с волнами депрессии, но мне кажется, что он не только страдал от отчаяния – в это же время шел и творческий процесс. Курт заставлял группу сделать что-то совсем новое, уникальным образом объединив элементы металла, панка и поп-музыки и при этом сохранив близость к слушателю. Он, конечно, очень близко дружил с Кристом и Дейвом, и ему нравилось работать с Вигом, но Курт был единственным, кто точно знал, как должен звучать альбом.

Например, на первых нескольких дублях Lithium Курту показалось, что Дейв играет слишком быстро. Он настолько разозлился, что разбил гитару, и Вигу пришлось искать ему другую – непростая задача, учитывая, что она должна быть под левую руку. Чтобы разрядить напряжение, группа потом сыграла импровизированный джем-сейшн, который превратился в Endless, Nameless, бонус-трек альбома.

На следующий день, когда группа вернулась к записи Lithium, Виг, с одобрения Курта, настоял на клик-треке – ритме, заданном с помощью метронома. В интервью, посвященном двадцатилетию выхода альбома, Дейв сказал, что «это стало для меня ударом в самое сердце», но признал, что результат того стоил.

Вторя мыслям Терстона о Bleach, Виг считает, что пение Курта очень многое добавило к мощи воздействия Nevermind.

– Его голос был таким хрупким и уязвимым. Если взять пятьдесят других певцов и попросить спеть эти же песни, на записи не будет таких же эмоций. У его голоса был совершенно уникальный характер – ярость и уязвимость, страх и смятение, и иногда все это в одной строке песни.

К началу 1992 года, когда Nevermind стал одним из самых продаваемых альбомов мира, некоторые любители панка заявили, что продакшен альбома получился очень «вылизанным», и это изменило всю сущность группы; даже Курт иногда подтверждал идею, что работа над этим альбомом как-то изменила Nirvana. Однажды в интервью он сравнил его с альбомом хайр-металлической группы Poison – это, пожалуй, худшее оскорбление, которое мог бы дать панк-рокер. Я всегда относился к таким ремаркам с известной долей скептицизма, потому что точно знал, что Курт знает, что альбом вышел именно таким, какой он хотел. С другой стороны, после массовой реакции на Nevermind он стал относиться к альбому иначе, чем когда группа его только записала.

Виг вспоминает:

– Мне тяжело было читать, что альбом слишком вылизанный. По сравнению со всем, что тогда звучало по радио, он был глотком свежего воздуха! Запись очень простая. Иногда Курт прописывал вторую дорожку гитары, или Дейв пел бэки, но на этом все. Там нет никаких электронных трюков. Я не использовал больше шестнадцати или двадцати четырех треков, которые были нам доступны. Если уж на то пошло, альбом скорее «недопродюсирован».

Впрочем, Виг понимал, почему группе в некоторых ситуациях приходилось притворяться, что она не очень довольна альбомом. «Как можно сохранить репутацию среди панков, когда твой альбом продался тиражом в десять миллионов?»

В следующие несколько лет Курт обычно преуменьшал значение своих текстов. Он говорил, что сохранял разрозненные фрагменты стихов, которые соединял вместе в последнюю минуту, и иногда даже утверждал, что не имеет понятия, что́ они означают. Мне это всегда казалось враньем. Каждый раз, когда я приходил в гости к Курту, он был окружен блокнотами. Он перерабатывал стихи с таким же усердием, с каким записывал музыку. По-моему, его просто раздражали примитивные, по его мнению, попытки «объяснить» поэтическую форму. Иногда он рассказывал кое-что журналистам, к которым особенно хорошо относился. В книге Classic Rock Albums: Nevermind цитируется следующее высказывание Курта: «Мне нравятся стихи, которые отличаются от других – немного странные и рисующие хорошую картинку. Мне просто нравится такое искусство». Он был импрессионистом и знал, что звучание слов в песне не менее важно, чем их буквальный смысл в словаре, и использовал тексты – не только чтобы передать то или иное чувство, но и чтобы изложить какую-то линейную идею.

Для многих фанатов Nirvana песня Smells Like Teen Spirit сыграла ту же роль, что Howl Аллена Гинсберга для поколения битников или Like a Rolling Stone Боба Дилана – для моего поколения. Курту очень нравилась пародия Странного Эла Янковича на свою самую знаменитую песню, но мне казалось, что некоторые олдскульные фанаты рока упустили смысл легкомысленной первой строчки, которую Странный Эл спел откровенно филистерским тоном: «О чем вообще эта песня? Не могу въехать ни в одно слово». Как по мне, Странный Эл пародирует отношение людей, не понимающих Nirvana, а вот настоящие фанаты группы без проблем понимали смысл строчек вроде «Когда не горит свет, не так опасно / Вот и мы, развлекайте нас». Часть радости и освобождения, которые дарит эта песня, заключается в возможности отделить себя от тех, кого слишком контролирует мейнстримная культура, и знать, что вы встали на этот путь не в одиночестве. Людям моего поколения, быть может, и трудно было разобрать слова, но вот молодые фанаты Nirvana быстро выучили их наизусть. Именно благодаря этим словам песня превратилась в гимн.

Герш очень не хотел, чтобы группа чувствовала, что лейбл как-то вмешивается в ее работу, поэтому в течение записи практически не бывал на студии. Nevermind был первой работой Вига на мейджор-лейбле, и однажды они с Дейвом спросили Силву: «Если к нам не ходит никто с лейбла, это не повод для беспокойства?» Мой партнер со смехом ответил: «Ребята, вы не представляете, как вам повезло».