Факультет экстремального выживания - Марина Андреева

– Чем? – воззрились на меня ребята.

– Угу.

– А Алькор не пояснил? – вполне искренне, как мне показалось, удивился Вир.

– Ну-у-у… – протянула я, не понимая такой реакции. – Скорее, показал.

– На ком? – вылупился пуще прежнего побледневший Стэн.

– В смысле на ком? – опешила я.

– Ну ты же сама сказала, что он показал, – пояснил парень, вот только понятнее от этого не стало.

– Не на ком, а на чём, – пожала плечами я, и поведала о том, как Виратье бросил какую-то вещицу, и в ту тут же вцепились многочисленные шипы, а затем, охомутали в свои сети вмиг ожившие ветви растения.

Как выяснилось, это была «лайт» версия демонстрации способностей этого представителя Пальнорской флоры.

– Стебли этого вечнозелёного растения настолько прочные, что их невозможно перерезать. Оно неприхотливо к условиям окружающей среды, – каким-то странным, неживым голосом затараторил Стэн, словно спеша озвучить заученный урок. – Устойчиво к засухе, и, наоборот, может расти в воде. Огня не боится. Просто не горит. И поглощает магию… – выдохнул он и тут же продолжил: – Корни даёт мгновенно, приживается даже на каменистой почве, то есть, дробит скальную породу…

– Тогда, почему оно не заполонило там всё? Лабиринт же есть! – перебила я парня. – Его что, кто-то как-то пропалывает? – недоверчиво добавляю, памятуя о словах насчёт невозможности перерезания ветвей.

– Нет. Слава богам, оно естественным путём не размножается. Само по себе растение представляет собой высокий, прямостоячий куст сантиметров двадцати в диаметре. Его культивируют отсечение лепестков, и высадкой их на будущие места обитания.

– Но как, если он такой хищный и не поддающийся обрезке? – тут же вспомнились шипы и ветви, мгновенно обхватившие тот, так и оставшийся для меня неведомым, предмет.

– Магией, – отмахнулся Стэн.

– Стоп, – замотала головой я, вконец запутавшись. – Ты же сказал он поглощает магию!

– Магию живых – да. А вот вызываемые некромантами твари, вполне способны влиять на Зацепь. Это запрещено. Но…

– Запреты созданы, чтобы их нарушать, – вспомнились чьи-то слова.

– Да, – невесело усмехнулся парень. – Точно подмечено. Но эта информация есть и в учебниках. А на практике… В жертву вцепляются шипы растения. На них выделяется сок, который при попадании в организм живого существа усиливает все физические ощущения…

– Жуть, – поёжилась я, представив все те прелести жизни, кои испытает попавший в эти зелёные объятия человек или зверь. Даже просто так, впейся в тебя такое количество шипов, уже от боли с ума сойдёшь, а тут ещё и ощущения усилятся? – Бр-р-р…

– Не то слово, Дейла. Объятия Зацепя что-то сродни тёрки, наждака, – хрипловато продолжает Стэн. – Зацепь не просто вцепляется, он сдирает слой за слоем. Сначала кожу, потом мясо, и в конце концов перемалывает в труху даже кости. Это происходит одновременно очень быстро и в тоже время мучительно долго.

– Этакое биологическое удобрение себе готовит, – задумчиво произношу, и аж невольно шарахаюсь прочь от брошенного на меня взгляда.

– Он сразу впитывает всё, не оставляя следа, – буркнул Стэн.

Все эти жуткие картины как-то не вязались с тем, что я чувствовала, смотря на зелёный лабиринт. Да шиповник переросток, пусть и показал свой нрав в тот миг, когда Виратье бросил в него какой-то предмет, но в остальном… Он казался именно что обычным шиповником, ну разве что с немного странной структурой шипов. Казалось приди мы на то место в иное время года и застали бы благоухающие розовые или белые цветочки, собирающих пыльцу пчёл…

– Да ладно… – пробормотала, недоверчиво глядя на парня, решив, что он всё же шутит, и всё это не более чем розыгрыш, но выражение его лица говорило об обратном. Он явно был взволнован, рассказывая. Бледность теперь была разбавлена странными алыми пятнам на коже. Мелькнула нелепая мысль – у него что аллергия на одно лишь упоминание о Зацепи?

– Стэн, жил при храме, – подал голос Вир. – Его отец был настоятелем…

– Постой, – поднял руку Стэн. – Я сам…

Какое-то время мы шли молча, и никто не решался нарушить затянувшееся молчание.

– У нас была реликвия. Зовущаяся «Сердце жизни». Артефакт. Способный как излечить то, что неподвластно магии, так и уничтожить всё живое. В наш храм постоянно стекались паломники. Отец никогда не отказывал страждущим, – медленно, будто эти слова давались ему с трудом, начал рассказ парень. – Неоднократно «Сердце жизни» пытались похитить, но они тогда не знали, что артефакт нельзя выкрасть, можно лишь получить в наследство или в дар. Однажды это стало известно. Предлагали деньги, увы, они просто не понимали, чем за эти деньги вынужден будет заплатить хранитель и его род.

Стэн опять на время затих. К этому моменту мы подошли к небольшому пруду, и ребята остановились. Вир сбросил с плеч напоминающую камзол курточку, в коих ходили парни в академии, расстелил её на земле.

– Садись, – говорит мне, сам тем временем усаживаясь прямо на траву.

После минувших испытаний в лабиринте, я была счастлива хоть немного передохнуть. Воспользовавшись предложением удобно устроилась, с наслаждением вытягивая уставшие ноги, если бы могла и вовсе упала бы на землю, но неудобно было показывать слабость. Ребята присели рядом со мной, и Стэн, наконец-то, продолжил рассказ.

Оказалось, что артефакт-реликвия передаётся в семье товарища из поколения в поколение на протяжении многих тысячелетий. Хранитель обретает вечную «молодость», здоровье и бессмертие, но ровно до того момента пока не устанет и не определит приемника, которым может стать или представитель семьи Стэна, или в случае отсутствия такового, иной сильный маг. В момент передачи реликвии, прошлый настоятель умирает. А в случае передачи артефакта на сторону, род оставившего свой пост хранителя прерывается. Но… Если потомки всё же имеются, но реликвия по какой-то причине уходит «на сторону», то «проштрафившийся» род теряет способность к воспроизведению потомства. В прошлом, подобное уже несколько раз происходило. Предки нашего товарища исхитрялись, но находили способ вернуть утерянную реликвию в свой род. Как итог, уговорить хранителя раньше срока распрощаться с артефактом непросто, а вынудить отдать её посторонним имея кровных родственников почти невозможно. Мешало это «почти».

И вот, некто, вбив себе в голову мысли о вечной жизни и мировом господстве возжелал во что бы то ни стало заполучить реликвию в свои загребущие ручки. Сначала бесследно исчез старший брат Стэна. Родные подумали, что парень просто-напросто решил ощутить вкус свободы и подался во все тяжкие, так сказать мир посмотреть и себя показать. Думали, погуляет немного и вернётся. Прошла неделя, другая, месяц, от парня не было вестей, и семья ни на шутку заволновалась.

Тем временем, нынешнему настоятелю пришло предложение продать реликвию. Конечно же он отказался. Во-первых, мужчина был достаточно молод, ему едва перевалило за сорок, во-вторых, у него было трое наследников: два сына и дочь. Это уже немаловажный фактор, напрочь исключающий передачу артефакта на сторону, но было и в-третьих, он прекрасно понимал – не для праведных дел требуется реликвия, ведь в этом случае просто обратились бы к нему за помощью, ан нет, возжелали именно обладать.