Письма. Том II (1933–1935) - Николай Константинович Рерих

большое удовольствие. Ему очень понравились мои последние картины из серии, посвященной Господу Христу, и репродукция картины «Madonna Laboris»[150].

Г-жа Рерих и все мы шлем Вам сердечный привет и надеемся, что Вы в добром здравии.

Как и всегда,

Преданный Вам[151].

42

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

24 мая 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 6

Дорогой Михаил Александрович,

Рад был получить Ваше письмо № 3 от 12 мая. Пройду письмо по пунктам, ибо каждый из них чреват соображениями.

1. Очень рад, что как мои статьи, так и книга Юрия Вам понравились.

2. Вполне с Вами согласен, что пополнение Комитета нашего чрезвычайно полезно, ибо таким способом можно охватить более широкие круги. В отношении Глобы, против которого я лично ничего не имею, не забудьте, что в 1906 году он был моим конкурентом на должность директора Школы Общества Поощрения [Художеств][152] и мои шансы оказались много выше его. Кто знает, может быть, в его недрах еще живет воспоминание об этом эпизоде.

3. Относительно мерзкой заметки в не менее мерзком «Едином Фронте», будьте добры, узнайте у достойного «дворянина» Павлова, кто именно кроется под псевдонимом Вал[ентин] Ал[ександрович]. У меня почему-то создается представление, что этот писака — не кто иной, как некий корреспондент «Морнинг Пост» из Риги. Выясните это обстоятельство, ибо это послужит к разгадке некоторых других сфинксов. Как Вы знаете, при одержимой Германовой состоит Сур[аварди], о котором Вы, конечно, слышали и от Шклявера. При Союзе художественных деятелей приставлен м-р Брут (не Кассий, но именно Брут). Затем корреспондент «Морнинг Пост» из Риги уже выступал с фальшивыми сведениями о нас в «Возрождении»[153]. Думается, что теперешняя его статья является продолжением той же порученной ему интриги, к которой принадлежит и чилийская басня, в которую попался генерал. Таким образом, Вы видите, что вся эта «благородная» в кавычках группа сегрегируется около одного и такого же почтенного в кавычках учреждения. Тем поучительнее нащупать этот мерзкий источник, ибо они все время пользуются лживыми изобретениями, а нам-то скрывать нечего. Можно думать, что таинственный корреспондент из Парижа в «Нейе Фрейе Прессе», о чем я писал Вам, тоже принадлежит к этой же группе. Другая подобная же по вредности группа уже нащупана Вами в лице иезуитов. Вероятно, у Вас с ними был не один разговор, и мне хотелось бы знать больше подробностей. Вы сообщаете адрес о[тца] Ганского, но кроме этого мне хотелось знать, могу ли я в моем письме к нему сослаться на Вас и, вообще, полезно ли начало таких письменных сношений. Сообщите, пожалуйста, Ваше мнение.

4. Не выпускайте из рук Знамя Мира, ибо оно возникло до Тюльпинка и, во всяком случае, будет существовать вне зависимости, как Тюльпинк себя покажет.

5. Вполне понимаю Ваше изумление по поводу упорного воздержания Тюльпинка от денежного отчета. Не могу допустить, чтобы его провинциализм и неумение в управлении делами доходили до такой степени. Наблюдайте за ним очень зорко.

6. К вопросу о Мальте сейчас не могу добавить ничего нового к тому, что мне известно от Вас же в Париже. Тогда их условия и пожелания, как Вы помните, были настолько отрицательны и неприемлемы, что и Вам стало ясно, насколько трудно подвинуться в этом отношении. Отсюда совершенно невозможно судить, насколько могли измениться их взгляды и почему именно они могли измениться теперь.

7. Из Парижа я действительно получаю еженедельные письма Шклявера и почти еженедельные письма от Mmе де Во, а также весточки от Гавр[иила] Григ[орьевича] Шклявера и барона Типольта. В каждом из этих писем отражается какая-либо своя определенная сторона дела. Потому мне так важно иметь и Ваше более подробное сообщение, и было бы очень жаль утерять Вашу индивидуальность. Например, в прошлом письме Шклявер сообщал об одном предложении, на которое и Вы были согласны. Дело шло о том, чтобы сделать наш Центр почтовым ящиком в деле арестованных верующих. В Вашем письме я не нашел освещения этого необычного вопроса, а между тем, не зная ни имени уполномоченного, ни других подробностей, мне представилось, что такой почтовый ящик может обрушить прежде всего на голову Шклявера самые невероятные затруднения. Ведь почтовый ящик несколько сходен с положением ответственного редактора, который даже и без вины виноватый часто садится в тюрьму за чужие проступки. Так я и ответил Шкляверу.

Тем более мне хотелось бы больше знать от Вас как об обор[он]ительных действиях, так и о позитивно наступательных. Ведь Вы видите множество людей и, конечно, не упускаете случая ежедневно с кем-нибудь побеседовать об одном из наших дел. Но если бы наша переписка полузамирала, то и я буду лишен возможности со своей стороны соответственно реагировать на многие полезные вопросы. Конечно, темные силы действуют во всяком светлом деле. Это такая простая истина, что изумляться ей нечего. Но когда сильная струя света устремлена на эти темные логовища, то ядовитые миазмы от света погибают и разбегаются. Вот всем нам и следует постоянно иметь под рукою электрический фонарь, чтобы осветить темные углы. Радуемся поправлению здоровья Вашей супруги и шлем Вам всем сердечный привет.

Духом с Вами.

43

Н. К. Рерих — Ф. М. Бейли*

26 мая 1933 г. Наггар, Кулу, Пенджаб

Уважаемый полковник Бейли!

Был очень рад получить Ваше письмо и узнать, что наш новый журнал Вам понравился.

Мы явственно представляем себе окрестности Кашмира, у Вас там сейчас, должно быть, лучшее время года — весенние луга, удивительные ароматы и прекрасные цвета. Мы были рады узнать, что Вам и леди Бейли понравилось Ваше новое место жительства.

Мы, как обычно, работаем целый день, каждый в своей сфере. Здоровье г-жи Рерих все еще не стабилизировалось и временами меня очень беспокоит, особенно когда становится теплее. Даже у нас в горах летняя жара может быть невыносимой. Человеку с больным сердцем и давлением стоит быть максимально осмотрительным.

Целыми днями я пишу картины, а также пишу статьи по вопросам Искусства и Культуры. Оба моих сына очень заняты: Святослав — живописью, Юрий — филологией, и сейчас он работает над составлением англо-тибетского словаря, который постепенно превращается в монументальный труд[154].

С письмом прилагаю несколько открыток и два оттиска моих статей. Возможно, Вы слышали, что несколько музеев недавно открыли специальные залы, посвященные моему искусству. Также сейчас оформляется зал в Национальном музее Буэнос-Айреса. Может быть, Вы также слышали, что в Брюгге прошли две конференции, посвященные Пакту Мира, а