Неестественный свет - Фиделис Морган

— Вот, возьмите.

Графиня в ужасе посмотрела на кусок ткани. Платки стоили денег. Что он может пожелать взамен?

Но Бо просто приподнял шляпу и, попрощавшись с графиней, направился к двери своего дома и вошел туда. Он казался таким счастливым, словно провел самую обычную ночь. Ни малейшего намека на драматическую сцену, свидетелями которой стали две женщины. Ни синяков, ни царапин. Можно было подумать, что эта сцена у пристани Дорсетского парка привиделась графине и Элпью в холодной тьме прошлой ночи.

Когда Бо исчез в доме, Элпью резким свистом вывела графиню из состояния изумления.

— Что происходит? — прошептала она, увлекая ее светлость к ближайшей лавке.

Графиня утерла нос и сунула платок в карман.

— Он выглядел таким веселым, как жаворонок летним днем, — покачала головой Элпью.

— Дело становится еще более таинственным, — откликнулась ее напарница, завороженная теперь непонятными товарами, выставленными в окне заведения. — Что это за место?

— Аптека, — ответила Элпью. — Но куда же его увозили, и каким образом он теперь на свободе, и почему, почему, почему?

— Мне совсем не нравится вид всех этих предметов, — произнесла графиня, не отрывая взгляда от больших стеклянных сосудов, в которых булькали отвратительного цвета жидкости. — Полагаю, денег она тебе не дала?

— Разумеется, нет. — Элпью мимикой высказала свое неодобрение. — Теперь она считает нас полупомешанными. Нам остается только ждать здесь, пока он снова выйдет из дому, и пойти за ним…

Так, разглядывая окна-витрины и прогуливаясь вдоль по улице, чтобы не окоченеть под ледяным ветром, они прождали до начала третьего.

Надежно закутанный в толстый плащ, Бо вышел из парадной двери и энергично зашагал в сторону, противоположную той, в которую направлялся вчера.

— Помолимся, чтобы сегодня он повел нас в более полезные для здоровья места, — сказала Элпью, устремляясь за ним. — И чтоб никаких загадочных выходок в «Эльзасе».

После пяти минут бодрой ходьбы по Флит-стрит Бо Уилсон, срезая угол, нырнул в переулки, которые вывели его к театру «Линкольнз-Инн» на Португальской улице.

Снаружи, у театра, бурлила толпа — люди окликали друг друга, громко здоровались.

Бо Уилсон похлопал по спине старика в седом парике.

Из прибывших носилок выгрузилась толстая женщина с ручной обезьянкой и на мгновение заслонила Бо. Когда она прошествовала мимо них в театр, сыщицы услышали смех Уилсона.

— Нам повезло, что у нас с собой несколько шиллингов, оставшихся от денег Кью, — сказала графиня, прислонившись к коновязи. — Похоже, что до вечера мы просидим на представлении.

— Ненавижу театр, — простонала Элпью. Графиня увидела, что Бо и его немолодой товарищ двинулись ко входу.

— Интересно, что сегодня дают? — Графиня подошла к дверям и просмотрела афишу. — О, черт возьми, нет! «Ксеркс» Колли Сиббера.[31]

— Нет, мадам, это было на прошлой неделе. — Элпью смотрела поверх ее плеча. — Сегодня идет «Двойная игра».[32]

Графиня бросила взгляд на Бо.

— Какое удачное название.

Бо вошел в здание. Графиня с Элпью последовали за ним.

— Обычная давка, — заметила ее светлость, проталкиваясь сквозь группу смеющихся женщин.

— Здесь хотя бы тепло, — отозвалась Элпью, работая локтями, чтобы проложить себе дорогу в зрительный зал. — И можно посидеть, а не бить опять ноги.

Люди позади них расступились, давая дорогу элегантной женщине, только что вышедшей из дорогой по виду кареты с внушительным ливрейным лакеем на запятках. За ней, неся ее юбки и отгоняя людей, вышагивал маленький арапчонок в розовых атласных штанишках и полосатом камзольчике, на голове у него красовался розовый с золотом тюрбан.

— Мадам Фу-ты-ну-ты, — проговорила графиня, попятившись, чтобы дать дорогу. — Из нуворишей, — пробормотала она себе под нос.

Бо прошел в партер, поэтому Элпью с графиней заняли места в боковой ложе, откуда им открывался прекрасный вид на объект слежки.

Билетеры в ливреях тушили люстры над сценой, а оркестр наигрывал приятную мелодию. Музыка закончилась, прекратилось постукивание за кулисами, и зрители умолкли.

Графиня в восторге подалась вперед, когда на авансцену вышла Энн Брейсгирдл, чтобы произнести вступление.

Так проверяют мавры, коль не лжет молва,

Действительно ли в тягости жена…

Элпью напряженно размышляла. Возможно, в этом-то все и дело! Может быть, миссис Уилсон не могла подарить Бо наследника, и он пустился во все эти тайные похождения, чтобы сотворить себе сына?

Энн Брейсгирдл одарила ложи и партер обаятельной улыбкой.

Какая б участь пьесу ни ждала,

Не будет автору в том никакого зла:

Поскольку если муза подведет,

То худшее, что ждет его, — развод.

Он вашего, мужья, решенья ждет.

Графиня ткнула Элпью локтем в бок. — Очень уместно!

Под гром аплодисментов Энн Брейсгирдл величаво удалилась, и двое актеров, выйдя из боковых кулис, начали пьесу.

— Нед, Нед, куда ж ты так быстро? Что, струсил? Но ты же нас не покинешь? — сказал один.

— А где женщины? — ответил второй.

Элпью посмотрела на Бо и быстро обежала взглядом зрительный зал. Она остро чувствовала особый, характерный для театра запах: смесь духов — резких, мускусных, цветочных — и пудры. Она различила фиалки и сандаловое дерево, ландыш и пачули, розовое масло, фрезию, жимолость и мускус.

Театр от публики не ломился, но обеспечил, как говорили актеры, «хороший сбор». Все ложи были заняты. Элпью внезапно встретилась взглядом с большими трогательными глазами маленького слуги-арапчонка.

Прошедшую ночь она провела в тепле, но не самым спокойным образом. Спала она с графиней, которая во сне храпела. А уж что до звуков, доносившихся из постели Годфри… Элпью постаралась об этом не думать. Большую часть времени она пролежала без сна, тревожась за красивого темноволосого мужчину, которому не доверяет жена. И пока позвякивание ведер с молоком и стук колес молочных тележек на улице не возвестили о приближавшемся рассвете, в ее голове теснились мысли об убийстве и увечьях. Однако же вот он, этот малый, сидит себе, улыбаясь, довольный и свободный, менее чем в трех ярдах от нее. На сцене выходили и исчезали с нее актеры, а Элпью все боролась с искушением крикнуть: «Где ты был прошлой ночью, Бо Уилсон?»