Безумный экстаз - Джо Гудмэн

Услышав его приближение, Мишель поспешно оправила одежду и поднялась.

— Я иду, — произнесла она, но тут же поняла, что ее голос прозвучал слишком тихо, — Сейчас иду! — повторила она с достоинством.

Этан пропустил мимо ушей достоинство в ее голосе.

— Господи, ну и вид у тебя, — заметил он, окидывая Мишель одним взглядом. Она ежилась под одеялом, накинув его на голову, и дрожала так отчаянно, что едва держалась на ногах. Наклонившись, Этан приподнял подол юбки и увидел под ним кожаные ботинки. И юбка, и обувь промокли и покрылись льдом за время неудачного побега. Не выдавая своих намерений, Этан подхватил Мишель на руки и перекинул через плечо.

— Тебе нужна нянька, — проворчал он.

— У меня было целых пять, — отозвалась Мишель, чувствуя, как кровь приливает к голове. — Благодаря вам и остальным они теперь мертвы.

— Повтори это кому-нибудь еще, — предупредил Этан, — и присоединишься к ним.

Мишель молчала, пока Этан не опустил ее на одеяла в убежище. Когда она стала забираться под одеяла, Этан остановил ее.

— Снимай юбку и ботинки.

Мишель не поверила своим ушам и потому не торопилась выполнить приказ.

Этан опустился на колени рядом с ней, резко схватил Мишель за щиколотки и принялся расшнуровывать ботинки. Мишель отбивалась, ей удалось лягнуть Этана в грудь, но в ответ она получила ощутимую пощечину. Удар возымел желаемые последствия — Мишель затихла.

— Вот так-то лучше, — заключил Этан.

— Вы ударили меня! — потрясенно выговорила Мишель. Этан, казалось, и не думал извиняться.

— И готов сделать это еще не раз, пока ты не научишься слушаться меня. — Он сдернул с нее ботинок. — Снимай второй, а я пока поищу в сумке носки. Не спорь, делай как велю. И юбку снимай.

Мишель сомневалась, найдется ли у Этана в сумке запасная юбка, но инстинкт самосохранения помог ей сдержаться. Она успела раздеться к тому времени, как Этан вернулся. На колени Мишель шлепнулась пара толстых шерстяных носков с хриплым приказом надеть их.

— Куда ты дела перчатки?

Мишель пришлось снять их, чтобы расшнуровать ботинок. Перчатки оказались возле погасшего костра. Этан отобрал их.

— И не смей брать мои вещи без спросу, пока я сам не дам их тебе, ясно?

Мишель кивнула.

Этан бросил ей пару джинсов.

— Надевай. Это запасные штаны Оби — лучшее, что я смог найти? Твою юбку я разложу на камнях. К утру она высохнет, как труп двухдневной давности, так что ты сможешь надеть ее. А вот за ботинки не ручаюсь. — Этан подбросил дров в тлеющий костер и раздул его. — Передвинь постель поближе к огню и ложись. — Отдав приказ, Этан терпеливо дождался его выполнения. Когда Мишель забралась под одеяла, он лег с ней рядом. — И не смей шевелиться до утра.

Мишель не оставалось ничего другого. Крепко зажатая в тисках рук и ног Этана, она задвигалась, мечтая о свободе.

— Незачем держать меня, — прошептала она. — Я никуда не денусь.

Этан устало вздохнул;

— Видишь ли, трудно тебе поверить.

— Ну, тогда я клянусь!

— Спи.

Каким-то образом Мишель удалось уснуть. Позднее, когда Этан отвернулся, Мишель сонно придвинулась поближе к его горячему телу, повторяя его изгибы. Она просунула ногу между его ногами и обняла его за талию. Ее дыхание согревало Этану затылок, убаюкивая мерным ритмом.

Этана разбудили пинок по ногам. Он попытался оттолкнуть неизвестную помеху, но не смог, а ритмичные пинки вскоре возобновились. Открыв глаза, Этан обнаружил, что разбудил его стоящий рядом Хьюстон.

На худом лице Хьюстона появилась понимающая усмешка, черные глаза блеснули.

— Похоже, ночь вы провели лучше, чем все остальные. Неплохое объятие.

Этан понял, что Хьюстон прав. Мишель тесно прижалась к нему, словно норовя слиться с его телом. Этан не помнил, когда в последний раз спал так сладко.

— Обычно будить тебя не приходится, — заметил Хьюстон, повторяя вслух возникшую у Этана мысль. — Конечно, ведь не так часто ты спишь в объятиях жены.

Этан отстранился от Мишель и сел. Потянувшись за кобурой, он надел ее и поднялся.

— Мы задержали вас?

Хьюстон подал Этану жестяную кружку с горячим кофе.

— Хэппи ворчал, что давно пора убираться отсюда, но это ни к чему. После ограбления прошли почти сутки, и потом, снегопад уже через пару часов надежно скрыл все следы. Мы в безопасности.

Этан обхватил ладонями горячую кружку и медленно поднес к губам, жадно вдыхая запах кофе, словно надеясь согреться им изнутри.

— Вчера вечером я так и не успел узнать, что случилось с поездом. У вас с Джейком все прошло успешно?

— Похоже, ты и впрямь был по уши занят своими делами, — заметил Хьюстон, многозначительно поглядывая на спящую Мишель. — Да, мы с Джейком справились быстро. Расчистили пути, отцепили паровоз и отогнали его мили на четыре. На склоне он развил большую скорость, но управлять им оказалось просто. У Охотничьего перевала мы выпрыгнули, а паровоз покатил дальше. На повороте он свалился. — Хьюстон сделал ладонью ныряющее движение. — В каньон. Было слишком темно, мы ничего не рассмотрели, но эхо отдавалось минуты две.

Этан глотнул кофе, отметив, что Хьюстон горд своим поступком.

— Жаль только, что пришлось отцепить вагоны «Кроникл».

— Тут уж ничего не поделать.

Хотя Хьюстон делал вид, что событие не заслуживает внимания. Этан понял: его напарник злится на непредсказуемый поворот, меняющий все его планы.

— Да, нам не оставалось ничего другого. Но за эти убийства мы можем здорово поплатиться.

— Трусишь?

— Нет. А ты?

— Нет. — Хьюстон указал на Мишель. — А как на счет нее? Хэппи говорит, что ты убил ее жениха, одного из газетчиков.

Этан кивнул:

— Это правда.

— Но ведь ты сказал, что она твоя жена.

— Она считала, что я мертв, и, подозреваю, решила, что пришло время снова выйти замуж.

— Ты никогда не говорил, что женат.

— Похоже, ты успел познакомиться с Мишель в поезде?

— Верно, — подтвердил Хьюстон.

— И ты мог бы признаться, если бы был женат на такой болтливой женщине?

Хьюстон отвернулся, но Этан заметил его медленную, задумчивую улыбку.

— Мог бы, — произнес он тихо, словно про себя. — Мог бы.

Они болтали об ограблении поезда так, словно ее здесь и не было, даже хуже — ее присутствие было не в счет. Мишель чувствовала себя оскорбленной, оскорблена была и память всех тех, кто погиб при нападении. Мишель не могла забыть, что пятеро ее коллег погибли просто потому, что были репортерами. Она понимала, что должна отомстить и что лучшим отмщением станет ее рассказ об ограблении поезда. Только рассказ этот не будет опубликован в «Кроникл», а представлен на суде, Мишель настороженно притихла. Если Этан или остальные заметили ее непривычное молчание, то предпочли оставить его без внимания.