Черноморский флот в годы войны - Александр Неменко

В 5.50 лидер дал шифрованную радиограмму с просьбой о помощи, которая при передаче оказалась искажена. Командующий соединением направил в помощь лидеру единственный свой резерв: эсминец «Сообразительный». В связи с тем, что крейсер и эсминец находились в 46 милях от места основных событий, потребовался целый час для того, чтобы эсминец дошел до «Харькова».

Выход лидера «Харьков» из зоны обстрела береговой батареи затянулся до 5.55, однако после этого включилась в работу румынская авиация. В 5.58 и в 6.30 были отражены налеты.

В 06.43 с лидера заметили пузырь воздуха и след торпеды, от которой «Харьков» уклонился, обстреляв предположительное место нахождения подлодки ныряющими снарядами.

Наконец в 07.00 подошел эсминец «Сообразительный» и стал занимать место впереди лидера. В этот момент с эсминца заметили след торпеды на курсовом угле 50° правого борта. Подвернув вправо, «Сообразительный» оставил торпеду слева и одновременно обнаружил вторую, идущую вдоль правого борта на лидер. Последний также осуществил маневр уклонения поворотом на торпеду, а эсминец, выйдя в точку предполагаемого залпа, сбросил четыре больших и шесть малых глубинных бомб. После этого наблюдали большое масляное пятно и на мгновение показавшуюся и быстро погрузившуюся в воду корму подводной лодки. Вероятнее всего, потопленной оказалась своя же Щ-206, капитан которой не имел информации о проводящейся операции.

Выход лидера «Харьков» из-под обстрела удался в основном благодаря мужеству экипажей и подготовке командира корабля. Действия экипажей обоих лидеров выше всех похвал. Корабли имели подготовленную команду и грамотных командиров. К сожалению, этого нельзя сказать об их командовании.

Командующий соединением адмирал Т.А. Новиков, находясь на борту крейсера «Ворошилов», запросил у командующего флотом прикрытие авиацией. Вместо прикрытия был получен приказ полным ходом следовать на базу.

В 11.30 «Харьков» и «Сообразительный» встретили «сильно запоздавший» эсминец «Смышленый» (командир капитан-лейтенант Тихомиров-Шегула). К этому времени «сбежавший» крейсер «Ворошилов» уже подходил к Севастопольской бухте.

Подведем итоги? Позор полнейший, при всем при том, что экипажи и командиры кораблей (если не считать «Смышленого») сработали «на отлично».

Результат набега (по докладу разведки ЧФ): возник пожар нефтехранилища, был подожжен железнодорожный состав с боеприпасами, разрушены железнодорожные пути и здание вокзала.

По факту: два первых залпа «Харькова» пришлись на акваторию порта. Минный заградитель «Regele Carol», который готовился к швартовке к 13 причалу, получил: «…три попадания в корму с правого борта, другие два снаряда пронзили в корму с левого борта. Несмотря на это все-таки швартовка закончилась благополучно» (свидетельства курсанта Виктора Дочюлеску). Очень скромный результат попадания пяти 130-мм снарядов. По данным бортового журнала корабля, было всего два попадания. Четыре снаряда поразили вокзал, один снаряд поразил состав с боеприпасами, вызвав его взрыв. Семь снарядов поразили нефтехранилище, вызвав пожар в трех емкостях по 500 куб. м.

Т.е. стреляли советские моряки отлично. И даже эпизод с потопленной своей подводной лодкой, при всей своей досадности и глупости, показывает хорошую выучку экипажей. Причина неудач, как вы понимаете, была совсем в другом…

Следующей потерей для флота стал эсминец «Быстрый» (командир – капитан 2-го ранга С.С. Сергеев). 28–29.06.1941 г. было произведено траление Севастопольской бухты. Эсминец 1 июля 1941 г. вышел из Севастополя в Николаев, на ремонт. В 14.10 при проходе первой линии бонов (глубина 14–16 м) раздался мощный взрыв донной мины, выставленной немецким самолетом. Так выяснилось, что обычное траление против донных мин неэффективно. «Быстрый» затонул рядом с Константиновским фортом с креном 15 градусов. Над водой возвышались надстройки и часть полубака. В 15.00 вспыхнул вытекший мазут, который удалось погасить только вечером. Погибло 24 человека, ранено более восьмидесяти человек.

Утром 2 июля к кораблю были направлены специалисты ЭПРОН, после чего выяснилось, что нос корабля сидит на грунте на глубине 6 м, корма – на 12 м. 2.07.41 г. с корабля сняли два 130-мм орудия, три 45-мм пушки 21К и дальномер. Дальше опять следует интересный момент. По официальной версии, «…дальнейшим работам помешал разыгравшийся шторм. Командующий флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский, осмотрев эсминец, определил его положение как безнадежное». Как-то очень быстро командующий списал из флота боевой корабль. Но вот что любопытно: по сводкам погоды флотской метеостанции, вся последующая за катастрофой декада отмечена хорошей погодой. Нет никакого шторма и в воспоминаниях специалистов, занимавшихся судоподъемом. 13.07.41 г. эсминец был поднят и поставлен в док. Его залатали и перевели в Килен-бухту, однако 30 августа 1941 г. в результате вражеского налета эсминец был потоплен вторично. Несмотря на все попытки, в строй эсминец ввести не удалось. Окончательно его потопила немецкая авиация во время 3-го штурма Севастополя.

Постам внешнего наблюдения оповещения и связи (ВНОС) была поставлена задача: определять места сброса авиационных мин и наносить их на карту, обозначая миноопасные районы.

Неделя войны стоила Черноморскому флоту трех боевых кораблей: эсминца, лидера и подводной лодки. Потери серьезные. Противник не потерял ни одного корабля. Ни боевого, ни торгового.

В первые три дня войны были развёрнуты в дальний дозор у Севастополя подводные лодки М-33 (Д. Суров) и М-34 (Н. Голованов), в район Поти – А-4 (А. Касаткин), у Феодосии – М-32 (Н. Колтыпин). Лодки должны были вести наблюдение за подходами к базам, а при обнаружении групп вражеских боевых кораблей или транспортов атаковать их торпедами. Командирам лодок ставилась задача информировать штаб флота обо всех случаях встреч с морскими и воздушными силами противника. Для несения дозоров подводные силы ЧФ совершили 84 боевых похода, длившихся в общей сложности более 730 суток. По мере выявления обстановки необходимость в привлечении их к дозорной службе отпадала, и они нацеливались на выполнение других задач.

В ходе боевых дежурств подводных лодок выявилась недостаточность подготовленности их экипажей. За 5 суток плавания по счислению на позициях дозорной службы М-33 (Д. Суров) и М-34 (Н. Голованов) имели отклонения от своих мест до 30–40 миль. Это привело к тому, что произошла боевая «встреча» М-33 со сменявшей её в дозоре М-35 (М. Грешилов). Лодки вышли в атаку друг на друга.

Попытка обоих командиров лодок сманеврировать для атаки взаимно не удалась: они быстро потеряли друг друга в темноте. Но после доклада командира М-33 об этой встрече был сделан ошибочный вывод о наличии в районе главной базы подводных лодок противника. Истина вскрылась только после возвращения из дозора М-35. Это заставило уделить больше внимания астрономической практике штурманов и командиров вплоть до организации для них ежедневных ночных тренировок с выходом на шлюпке или катере на рейд Балаклавы.

В начале июля 3-й и 4-й дивизионы «щук» были перебазированы в Феодосию. Была попытка базировать лодки в бухте Ак-Мечеть, но, не обеспеченная прикрытием от ударов авиации противника, она оказалась неудачной: выведенные туда из Севастополя 12 августа боевые подводные лодки М-35, М-36 и достраиваемые М-111, М-112 и М-113 с плавбазой «Эльбрус» в первый же день стоянки подверглись налёту самолётов противника и были возвращены в Севастополь. Для обеспечения маневренного базирования малых лодок пришлось перераспределять имеющиеся плавбазы, выделять для этого другие суда.