Карты, деньги, две стрелы - Надежда Федотова

— В смысле? — поперхнулась я.

Неужели все-таки что-то было?!

Если господин Иассир и догадался о моих сумбурных мыслях, то виду не подал:

— Погладьте его, просто погладьте.

А у меня уже и мысли дурные полезли…

— Он же колючий!

— По носу, госпожа де Шасвар, — тоскливо вздохнул офицер и, подавая пример, сам коснулся ладонью шершавого носа Изюмчика.

Чудовище блаженно всхлипнуло и, томно прикрыв блюдца глаз, сонным тюфяком расползлось по кровати, навалившись на меня горячим боком. При этом оно как-то сложило иголки, так что те оказались плотно прижатыми к телу, подобно панцирю, и совершенно не кололись. Представляю, что бы было, если бы он этого не сделал. Да меня бы как бабочку нанизало!

А его нос оказался мокрым и на ощупь напоминал клочок бархата.

— Изюмчик! — громыхнул из-за двери незнакомый мужской голос.

«Ручной зверек» Пемброука меж тем окончательно расслабился и на собственное имя не реагировал.

— Изюмчик, твою дивизию! Где ты шляешься, обалдуй?

Один глаз медленно приоткрылся, обвел взором комнату и снова закрылся.

— Изюмчик, скотина этакая! — За стеной оглушительно что-то громыхнуло, послышались шаги, а в следующий момент в дверь несколько раз ударили кулаком: — Айден, не притворяйся, я знаю, что ты не спишь!

— Так сам ведь не даешь, — кисло отозвался капрал.

— Еще бы! — Дверь наконец отворилась, и на пороге появился тот, кого я до этого видела «висящим»… Точнее, спящим. — Тебе Изюмчик на глаза не попадался?.. Понятно, кто бы сомневался.

Теперь я получила полную возможность рассмотреть Дуна. Он мог бы показаться красивым — молодой, крепко сложенный парень, высокий, мускулистый, кареглазый… Мог бы. Но у меня перед глазами все еще стояла вчерашняя картина: как этот самый парень, чуть свесив голову, спал, словно приклеенный к спине другого юноши — такого же высокого, такого же мускулистого… Два тела. И одна спина.

Изюмчик, приподняв веки и что-то забормотав, спрыгнул с кровати. Я почти ощутила, как деревянный пол прогнулся под его весом.

— Утро доброе, госпожа! — ухмыльнулся трактирщик, проводя ладонью по мягкому носу Изюмчика. Квартерону даже наклоняться не пришлось, такого роста было его домашнее животное. — Привет поближе, Айден.

Капрал дружелюбно кивнул в ответ, а я наконец смогла убедить себя, что раз меня охранял Изюмчик, то уронить свою честь и достоинство этой ночью я точно не могла.

— Доброе, — откликнулась я.

Осталось только, если я когда-нибудь все-таки попаду в приличное общество, убедить в этом всех остальных.

— Изюмчик вам не докучал?

Мне даже улыбнуться удалось:

— Нет, что вы. Все в порядке.

К представителям низшего сословия я привыкла обращаться на «ты», но сказать это сейчас трактирщику я бы не смогла. Не знаю почему. Может, потому, что все равно не воспринимала его как одного человека, а может, потому, что квартерон, зная, что он не такой, как все, смог дожить до своих лет и делать вид, будто все нормально.

Парень добродушно ухмыльнулся и, обронив:

— Завтрак скоро будет готов, — отступил на шаг.

Свистнув Изюмчику и дождавшись, пока чудовище выскользнет вслед за ним из спальни, он осторожно прикрыл дверь, оставив меня наедине с капралом. Спиной Дун так и не повернулся.

После вчерашних слов капрала я была уверена, что мы на несколько дней останемся в Мертвом Эгесе. По крайней мере, вчера он говорил именно так. Каково же было мое удивление, когда после завтрака офицер, о чем-то пошептавшись с Дуном, сообщил, что ему пора трогаться в путь.

— Госпожа де Шасвар, я только хотел бы уточнить, — осторожно начал он. — Я не могу оставаться здесь и вынужден отправиться в Фирбоуэн. И в связи с этим хотел бы выяснить, вы пойдете со мной или… — Тут он запнулся, словно не знал, как продолжить.

Я на миг представила, что буду сидеть здесь, без возможности выйти наружу, без монетки денег, в окружении квартеронов, в полной зависимости от…

— Я пойду с вами! — Во всяком случае, его я уже слегка знаю и могу не опасаться за свою безопасность.

Кажется, милеза обрадовал мой ответ, но он все равно решил уточнить:

— Только хочу предупредить…

— И слушать ничего не желаю! Вы пообещали вывести меня из Шасвара! Я не останусь здесь! Я пойду с вами!

По губам полукровки скользнула легкая улыбка:

— Как вам будет угодно, госпожа кнесна.

Что бы он там ни говорил, я ведь никуда от капрала не могу уйти. Из Мертвого Эгеса в одиночку не выберусь, до границы точно не дойду, а если все-таки окажусь в Фирбоуэне без денег и связей… Что я там буду делать? Приду в гости к кому-нибудь из Совета Одиннадцати и заявлю: «Здравствуйте, я урожденная кнесна де Шасвар, помогите мне, пожалуйста»? И что тогда будет? В лучшем случае меня вернут в Унгарию. В худшем — попытаются использовать в своих целях. Понятно ведь, что ни то, ни другое мне не нужно.

Выбираться наверх из таверны пришлось другим путем. Впрочем, тот, посредством которого мы попали сюда, я бы не нашла. Капрал, наверное, тоже. Иначе как объяснить, что первым он не пошел?

Со стороны, наверное, наша процессия выглядела комично. Впереди Изюмчик, освещающий дорогу ярким светом глаз, за ним капрал, накинувший на плечо наспех собранную сумку, — переметная осталась на Ветерке (что с ним? Надеюсь, смог сбежать от кархулов…), за унтер-офицером Порубежной стражи я. А замыкал свиту вызвавшийся проводить нас Дун, днем все равно посетителей было не так уж много.

Как ни странно, но вышли мы совсем неподалеку от того места, где спустились под землю. Я даже различила знакомые очертания разрушенного храма, возле которого на нас напали кархулы. И, что интересно, попрощавшись с Дуном, мы направились именно туда.

Изюмчик порывался если не пойти с нами, то хотя бы пробежаться рядом, но был остановлен крепкой рукой трактирщика, так что к храму мы подошли уже вдвоем. А когда я оглянулась, то Дун уже скрылся из виду: то ли под землю спустился, то ли еще что…

У входа в разрушенное здание капрал остановился, немного замялся на пороге, словно не зная, стоит ли входить внутрь, а затем, решительно махнув рукой, шагнул под своды.

Это был храм Вечного Змея. Разрушенный, обветшалый, но до сих пор хранящий дух места. По стенам, некогда разрисованным фресками, расползлись пятна то ли плесени, то ли сажи. Колонны, подпирающие остатки почти полностью обвалившегося потолка, были покрыты сеточкой трещин. Даже расположенные за алтарем, с которого сползло полагающееся по обычаям покрывало, раздвижные створки, выточенные из дерева, лишь потемнели от времени. Одна из них была чуть отодвинута, но заглядывать за нее я не стала — ничего стоящего там быть не могло.