Лазурный рассвет - София Герн

Но вот перед ней открылась целая галерея картин. Это были удивительно искренние и пронзительные творения, которых, как она прежде думала и о чем не раз говорила со Степаном, невозможно было ожидать от человека, выросшего в суровом и бесцветном климате. Женские «ню», которых тут оказалось изрядное количество, что свидетельствовало о неувядающем темпераменте Алексея Даниловича, и в самом деле немного напоминали таитянский период Гогена. За исключением почти парадного портрета его «Брунгильды», мамы Игоря, изображенной в серебристом платье, напоминающем латы, на фоне холодного зимнего залива и скал, все остальные модели тяготели к теплу и свету. Алое солнце, отражающееся в лазурной воде Аравийского моря. Девушки на полотнах возлежали, именно возлежали, как царицы, на ярких шелковых тканях, одетые лишь в серебряные и латунные украшения, увитые жемчугом и кораллами, сияя опаловым блеском. Их подведенные глаза перекликались с бирюзой, оправленной в старое золото, их нагота не нуждалась в украшении, но тем не менее украшалась сказочными цветами и листьями. Хищными, сочными, как сама женская сущность, требующая жертвоприношения. Они жили на полотнах в соседстве с невообразимыми фруктами и ярко раскрашенными, словно неоновыми, змеями, изумрудными ящерицами и лиловыми, восхитительными в своем безобразии жабами. У Даши захватило дух. Она замерла перед этими удивительными полотнами. Как можно все это перенести на камеру? И при этом не утратить той мистической атмосферы, которую создавали картины Измайлова? Надо очень, очень постараться! И, самое странное, теперь она понимала, откуда у Игоря его поразительная способность сделать из секса колдовской ритуал. Очень просто. От отца.

Алексей Данилович как ребенок радовался эффекту, который произвели на гостью его картины.

— Это потрясающе! — искренне, после получасового молчания, сказала Даша. — Нет! У меня нет слов! Все, что я скажу, никак не выразит того, что я чувствую, глядя на ваши картины!

— Весьма польщен, — усмехнулся Измайлов, — вы, моя дорогая, конечно, тоже поддались на их обаяние. Но, признаюсь вам, во многом эти полотна продиктовали мне местные смуглокожие красавицы. А знаете, вы тоже красавица. Правда, совсем другого плана. И не такая, как моя Ольга, мама Игоря, и не такая, как они, — он кивнул на картины.

— Простите мой вопрос, Алексей Данилович, — решилась Даша, польщенная похвалой Измайлова ее, как ей всегда казалось, заурядной внешности, — а Ольга… не знаю отчества, мама Игоря, она не хочет жить на Гоа?

— Совсем не хочет, — буркнул Игорь, о присутствии которого они словно забыли, — что тут делать валькирии?

— О да! — Измайлов засмеялся, видимо, отсутствие жены ничуть не огорчало художника. «Еще бы, — подумала Даша, — здесь такой цветник…»

— Мама, кстати, ее зовут Ольга Игоревна, меня назвали в честь деда, не слишком-то подходящее имя для священника, так вот, мама живет в Осло. Она переводчица со шведского, профессор-лингвист. Работает там в университете. Изредка, правда, удостаивает отца посещениями. Хотя не могу сказать, что редкость свиданий его очень расстраивает. На Гоа у папы много приятельниц. — Он хмыкнул.

— Ты мне об этом не говорил, — сказала Даша и тут же прикусила язык, но было поздно.

— А вы, как я понимаю, давно знакомы? — с хитрым выражением лица повернулся к ним Измайлов. По его виду нельзя было сказать, что для него это новость. Скорее, он констатировал факт.

— Мы… — начала Даша, но осеклась.

— Мы знакомы. Помнишь, па, я тебе рассказывал об одной легкомысленной девушке, с которой познакомился в Вербье?

— Ну конечно, помню. Я еще был категорически против, чтобы ты туда ехал, волновался, как бы ты шею себе не сломал. Не понимаю я твоих экстремальных порывов. Вот мама, как ни странно, понимает. А я — нет. Ты, друг мой, искусствовед. И неплохо разбираешься в искусстве. Зачем тебе вся эта ерунда с адреналином? Ой! — Он прикрыл рот ладонью. — Простите, Дашенька, я не то хотел сказать. Не то, что эта поездка, и вообще… — Измайлов смутился и замолчал, посмотрев на сына.

— Да ладно, пап. Как бы то ни было, мы познакомились в Альпах. Она, кстати, тоже не большая любительница бороздить снега и покорять горные заснеженные вершины. Но вот лошадок любит.

Даша покраснела. Она не знала, куда деваться, потому что это воспоминание об их поездке на санях в течение последнего времени жгло ее сильнее всего. Однако больше Игорь к этой теме не возвращался. Он покинул отцовскую студию, сказав, что пойдет позаботиться об обеде, который обещала сегодня приготовить как-то по-особенному их прислуга из местных с совершенно киношным именем Зита. Измайлов не держал постоянной домработницы, иногда, по случаю, нанимал девушку, жившую недалеко от его дома, разумеется, не в таких шикарных апартаментах. Здесь соседствовали и роскошные виллы, и жалкие домишки. Зита приходила и убираться, и готовить, для нее это была существенная материальная помощь. Алексей Данилович сказал, что кулинарка она отменная, если дело касается местной кухни. Единственное, на что она делала скидку, так это на то, чтобы использовать поменьше перца. Измайлов не раз ее писал, но в одежде, ни на что другое юная красавица не соглашалась, а он и не настаивал. Даша, взглянув на полотно, изображающее Зиту с корзиной причудливых даров моря, почувствовала укол ревности. Может быть, Игорь ей увлечен? Они ведь часто видятся. Но она себя одернула. В конце концов, надо это прекратить. Какое ей вообще дело до него?

Время летело быстро, и работа кипела. Даша отсняла почти все полотна, а потом принялась за автора. Измайлов в мастерской, Измайлов в своем саду, Измайлов в гостиной и в холле. Он был очень раскрепощен и фотогеничен, и Даше доставляло удовольствие работать с такой благодарной натурой. По всему было видно, что вниманием художник не обделен.

За обедом, который и в самом деле оказался выше всяких похвал, особенно виндапо, карри со свининой, говорили о местных обычаях, об искусстве и, с подачи Григория, о цветах. К большому удивлению Даши, Измайлов разбирался в этом предмете не хуже их гида. Они нашли общий язык и без умолку обсуждали способы выращивания пряностей, к которым оба имели слабость.

— Здесь, конечно, не место, но все равно хочу тебя спросить, — наклонился Игорь к сидевшей рядом с ним Даше, — почему ты так внезапно от меня сбежала тогда в Вербье? Я что, обидел тебя? Или сделал что-то не так? По-моему, нам было очень хорошо. И могло бы быть еще лучше, но ты не захотела продолжать наше знакомство.

— Знакомство? — фыркнула Даша. — Ты это так называешь?

— А как мне это называть? Роман? Ну, до полноценного романа ты дотянуть не пожелала.

— Теперь это не имеет значения.

— У тебя кто-то есть? — нахмурился он. Впрочем, что я спрашиваю, конечно же есть, ты не из тех девушек, которые долго остаются в одиночестве. С легкостью сходишься с мужчинами и с легкостью расстаешься. Этому можно просто позавидовать!

— Почему ты пытаешься меня оскорбить, Игорь? — тихо спросила Даша. Его тон ей действительно не понравился, как и не понравилось то, что он, судя по всему, считал ее просто маленькой охотницей за удовольствиями, не слишком чистоплотной.