Женская хитрость - Пола Льюис

— Подопечных?

— Ну да, таких, как я, например.

Их разговор прервали восхищенные крики маленьких болельщиков:

— Отлично, Джейн!

— Давай, Джейн, успокой его!

Сердце Фрэнка учащенно забилось, руки судорожно сжали костыли. То, что он увидел, ошеломило и испугало его.

Скачки стали похожи на родео: черно-белый жеребец, отчаянно вскидывая задние ноги, пытался сбросить седока, но тот прочно держался в седле. Бесстрашным наездником, укрощающим норовистого пегого красавца, была Джейн Ренкли, казавшаяся особенно хрупкой на этом могучем непокорном жеребце.

Фрэнк с ужасом наблюдал за неравной борьбой маленькой женщины с конем-великаном. Господи, а что, если лошадь ее сбросит? Неужели трагедия повторится? Она не имеет права так рисковать!

Он представил себе Джейн без кровинки в лице, искалеченную и бездыханную, увидел ее вновь на больничной койке, до конца своих дней прикованной к инвалидному креслу, и… бросился к арене, надеясь предотвратить беду.

— Стойте! — Элджер схватил его за руку. — Вы только напугаете лошадь. Джейн справится. — Фрэнк недоверчиво взглянул на него. — Правда. Знаете, как она здорово ездит!

Жеребец постепенно успокаивался, но еще продолжал свой дикий танец, гарцуя под седоком. Джейн склонилась к его развевающейся гриве, и до Фрэнка донеслись обрывки ласковых слов, звучащих как магическое заклинание:

— …Мой красавец… такой благородный, мой мальчик… ты очень хорош… Вот так, так…

Словно зачарованный этими словами, жеребец замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, но Джейн продолжала нашептывать ему свои волшебные слова. Обласканное животное выступало теперь с удивительной грацией, достойной исполнителя классического танца.

Фрэнк наконец перевел дыхание. Он смотрел, как Джейн легко соскользнула с укрощенного жеребца и передала поводья рыжеволосому мальчику, который только что аплодировал ей вместе с другими зрителями. Потом поговорила о чем-то с Элджером, взирающим на нее с немым обожанием, и подошла к Фрэнку.

— Извини, — немного запыхавшись, сказала она. — Бой всегда становится неуправляемым перед шоу.

— Да, перед выступлением в него, похоже, вселяется сатана, — иронически заметил Фрэнк, глядя на мальчика, выезжающего на арену верхом на укрощенном жеребце.

— Неужели его родители не волнуются?

— Что ты! Они так рады, что он может ездить верхом, как все другие дети! К тому же, несмотря на все причуды, Бой умен и надежен.

Фрэнк хотел спросить, каким недугом страдает жизнерадостный, полный энтузиазма Джимми, выглядевший не хуже любого десятилетнего подростка, но Джейн была так поглощена забегом, что он не стал ее отвлекать.

На каждом кругу она ободряла мальчика, подсказывала, как лучше держаться. Фрэнк с таким напряжением наблюдал за ней, что не заметил, когда забег кончился.

— У него получилось! — радостно закричала Джейн.

В янтарных глазах плескались золотистые солнечные брызги. Счастливая, она обняла Фрэнка за шею и крепко прижалась к нему.

Он застыл — так был счастлив и потрясен порывом Джейн.

А Джейн, продолжая прижиматься к нему, замерла, потом посмотрела на него каким-то странным взглядом, губы ее приоткрылись… Фрэнк хотел лишь прикоснуться к ее губам, но она была такой теплой, послушной, а ее пылающие губы так близко… Как устоять?..

Руки Джейн еще сильнее обвились вокруг его шеи, потом скользнули по его спине, и Фрэнк не выдержал: забыв об окружающих, он впился в ее рот жадными ищущими губами. А когда его пальцы утонули в густых волосах Джейн, из груди Фрэнка вырвался тихий сладострастный стон.

Джейн замерла в его объятиях, все теснее прижимаясь к сильному телу мужчины, ощущая его возбуждающуюся плоть. Незнакомое сладостное чувство нахлынуло на нее, лишая остатков воли, выключая разум…

— Джейн! Джейн! Ты видела? — донеслось до нее, будто сквозь вату. — Видела? Я победил!

Фрэнк резко поднял голову — тяжелый золотисто-рыжий поток волос, волнующиеся под легкой тканью блузки безукоризненной формы груди… У Фрэнка помутилось в глазах, земля качнулась и поплыла под ногами.

Пытаясь справиться с собой, он облокотился на ограждение. Наваждение, подумал Фрэнк. Это же просто поцелуй. Обычный, невинный поцелуй. Невинный? Он усмехнулся. Не обманывай себя! Это был страстный, греховный, плотский поцелуй.

В эту минуту Фрэнк был слабее духом, чем под пытками Рамиро. Джейн сотворила чудо: ярость, которую он испытывал к садисту, отступила перед силой любви, впервые Фрэнк забыл о своем мучителе, утопив ненависть в сладостных поцелуях.

Весь день, несмотря на хлопоты, Джейн ловила себя на том, что наблюдает за Фрэнком. Она постоянно искала его в толпе, следила, с кем он разговаривает, и всякий раз вспыхивала от удовольствия, видя среди невообразимой суеты его высокую статную фигуру.

Сейчас, даже с костылями, он выглядел намного лучше. По правде говоря, костылей Джейн не замечала. Ее волновала наливающаяся силой грудь под бледно-голубой рубашкой, красиво оттеняющей мерцающие серебристо-серые глаза.

И эти джинсы… Привыкнув видеть его в широких шортах, она не могла оторваться от нового Фрэнка: джинсы вызывающе облегали длинные ноги, выделяя линию узких бедер и подчеркивая плоский живот.

Тело Фрэнка возбуждало Джейн почти с самой первой минуты знакомства. Ей все время хотелось прикоснуться к нему. Джейн не знала, как назвать это непонятное чувство, и ее небогатый жизненный опыт не мог подсказать ей нужного слова Нежность? Нет, не то. Эстетическое любование красивым мужским телом? Глупости! — оборвала она себя. Ты же знаешь, что это не так.

Она лишь понимала, что никогда не ощущала ничего подобного. Фрэнк разбудил нечто сокровенное, дремавшее в глубинах ее женского естества.

Джейн не спалось. Она спустилась вниз, на кухню, чтобы налить себе стакан молока. Взглянув в окно, увидела, что в солярии горит свет.

Неужели после сегодняшнего утомительного дня Фрэнк еще может тренироваться? Ведь в течение нескольких часов ему даже не удалось присесть. А может быть, больная нога не дает ему покоя, подумала она и решительно направилась в солярий.

Фрэнк не занимался на тренажере, а сидел у стены, увитой зеленью. На нем были привычные шорты. Фрэнк смотрел не на ночное небо, как обычно, а на цветы, на любимые Джейн благоухающие камелии. Увидев ее, он сказал, подчеркивая каждое слово:

— Можно быть упрямым, но нельзя быть глупым.

— Бывают моменты, — возразила она, опускаясь на пол рядом с ним, — когда это практически одно и то же.

— Ты думаешь?

Джейн промолчала. Она никогда не забудет те мучительные дни, когда ей хотелось все бросить и бежать от Фрэнка, от себя… Когда она упрямо отвергала мысль, что он ей нужен, что она не может без него… Джейн посмотрела ему в глаза и прочла в них, что он ее понимает.