Обезьяний ящик - Василий Пригодич

3.

4 июля 1941 г. Открытка вторая.

Милая дорогая Валюша!

Ждал телефон и так мне не дали возможность услышать твой голос. Был сейчас у Вадика дома, посидел часок. У бабушки все благополучно. Ребята как всегда. Вчера звонила Нина. Так как она ничего плохого не говорила, то я заключил, что у тебя все благополучно. Жалею, что нет от тебя ответа на имя мамы. Ты все же срочно пошли ей письмо. Взял у бабушки твою и Вадика фотокарточку. Ты теперь еще ближе к моему сердцу. Крепко, крепко целую. Сергей.

В открытке идет речь о письме мамы к свекрови в ссылку.

4.

Штемпель не разборчив. Открытка не датирована. Ясно только, что она написана ранней осенью 1941 г.

Милая Валюша!

Первая ласточка – первая открытка из Пскова. Жив, здоров. Вспоминаю тебя. Спал хорошо. Настроение бодрое. Целую. Милая, милая Валюша. До свидания Валюшка. Сергей.

Бои, отступление. Об этом ни словечка. Спал хорошо. Это означает не что иное, как: разок выспаться удалось. Отец всегда говорил, что на войне очень мучительный недосып и вечный шум…

5.

1 октября 1941 г.

Милая, дорогая Валюша!

Пишу тебе из Москвы, где я пробуду два-три дня и поеду к себе в Валдай обратно. Я приехал за аппаратом. Как жаль, что не в Ленинград. В Москве у меня никого нет. Жизнь в Москве такая же, как и была, по коммерческим ценам можно купить съестное. Работают театры и даже такси. Сейчас утро, и я еще не видел, как следует, Москву, но сегодня немного ее посмотрю.

Я получил от тебя открытку от 24 сент<бря>. Ты жива и здорова. Это все. Милая Валюшенька, с Тафило посылаю вам посылку с съестным. Разрешается 1 посылка за все время с личными вещами. Потом, может быть, пришлем еще одну.

Валюшенька, пусть Коля не забывает вас. Милая Валюша, пиши мне. Будь добра. Буду тебя всегда искать. Привет всем. Крепко и нежно тебя целую. Твой Сергей. Дорогая Валюшенька, не забывай писать.

Отец придумал передвижную рентгеновскую установку, смонтированную на автомашине, посему был вызван в Москву (получил «аппарат»). Такие рентгеновские установки появились в госпиталях всех фронтов и спасли жизнь многим тысячам раненых. И по сей день рентгеновские лучи лучше всего на СВЕТЕ определяют пулевые и осколочные ранения. Отец уже знает силу и мощь врага, но об этом ни словечка. Тафило – его сослуживец. Коля – мой дядя, военный ветеринар, служил тогда далеко от фронта. Удивительная фраза: в Москве у меня никого нет. Дядя Боря был мобилизован и отправлен за Урал строить авиационный завод, в Москве оставались его жена и дочь Татьяна Борисовна Гречишкина (1938 г. рожд., ныне – инженер).

Все, господа-товарищи-братва! Притомился я. Девять часов просидел за машиной бесовской. Продолжение следует. Дедушка Кот читателя не «кинет».

26 апреля 2005 г.

Петергоф. 7 час. 49 минут.

Солнечное морозное (!!!) утро.

Сергей Васильевич Гречишкин, или Письма с войны, письма из войны, Великой Победе в Великой войне Часть II.

За мной, читатель! Вечер Великого дня Великой Победы; я сел за машину бесовскую. Прочитав первую часть этой публикации, замечательный историк, архивист Д.И.Раскин сказал замечательную фразу: «Таких писем очень много и очень мало». Я истолковал бы ее так. Писем с войны много, но огромное их количество истреблено после смерти корреспондентов, при переездах с квартиры на квартиру, из города в город. Уничтожено, разумеется, не умышленно, а в силу стандартного людского небрежения. Таких писем мало в государственном хранении. Недавно я получил любезное предложение от Рукописного отдела Института русской литературы РАН (Пушкинский Дом) передать свой архив на вечное хранение. Я еще не умер, посему с этим повременю, но рано или поздно ЭТИ письма попадут туда.

Прошу простить за назойливость: я еще раз повторю общую характеристику писем моего отца с войны:

«…они монотонны, как кружение чичиковской брички по губернской распутице. В них нет описаний сражений, воинских подвигов, лишений, любви к Сталину и партии, клокочущей ненависти к врагу, призывов к мести и т.д. Любящий военный врач пишет любимой жене в блокадный Ленинград. Какова же тематика-проблематика писем? Люблю, люблю, люблю, береги себя, держись, выслал деньги, устал, много раненых, долг, стоицизм и т.д. Никакого пафоса, никакой героики, нервозности, истерии. Все четко, ясно, просветленно (читатель, ей-Богу, похоже на самурайские письма). Все согрето высокой любовью и высокой надеждой на грядущую встречу».

Поехали… Помнит ли кто-нибудь что это гагаринское словечко сделало его протагонистом еврейской эмиграции (была такая шутка). Летопись семьи – одна буквица в летописи Родины…

6.

17 сентября <1941 г.>.

Мой дорогой и нежный друг Валюша!

Благодарю тебя за открытку от 9 сентября. Я рад, что ты здорова, бодра. Милая Валюшенька, я очень беспокоюсь о тебе. Так хотелось бы быть с тобой, вместе переживать это трагическое время и ждать, когда наконец наступят лучшие дни, когда мы соберемся все вместе и будем жить одной счастливой семьей.

Милая Валюшенька, пиши мне чаще. Я больше ни с кем не переписываюсь и ни от кого не получаю писем. Ты одна – и всегда со мной. Пиши мне подробнее. Я уже давно не знаю почти ничего о Ленинграде. Жена Тафило несколько расстроила нас. Мы пока работаем там же и без особых переживаний. Я писал тебе, что послал второй перевод и послезавтра пошлю третий. Очень прошу тебя: сходи в фотографию и пришли мне свою фотокарточку. Об этом я теперь только мечтаю. Все мои искания Вадика безуспешны. Очевидно, увидим мы его после войны. Получила ли ты мое удостоверение и не хочешь ли ты эвакуироваться.

Дорогая Валюшенька, я пишу тебе с каждой почтой, часто, но если ты не получаешь некоторые мои письма, то не беспокойся. Привет Нине, жене Тафило. Сергей.

В письме упоминается мой старший брат Вадим Сергеевич Гречишкин, ныне – доктор физико-математических наук, профессор Калининградского университета, который с бабушкой, двоюродной сестрой и двоюродным братом остались «под немцем». Нина – моя тетка. Тафило – служил с моим отцом. «Без особых переживаний…» Читатель, представь себе полевой госпиталь, близко от передовой, тысячи раненых, неиссякаемый поток, рентгеновская установка, работа без всякой лучевой защиты… Война… 5 июля 1941 г. отец писал маме: «Вчера работал по специальности всю ночь… За это был премирован ночью в Порхове… Спал на кровати, первый раз сняв одежду. Как мы не ценим то, что имеем…». О «переводах». Военврач (до