Адепт - Адам Пшехшта

Полевой, а не парадный мундир гостя не обещал ничего хорошего. Как и карабин в его руках.

– Очередная атака! – кинул Самарин, даже не поздоровавшись. – В этот раз на Пекарской. Полиция и войско окружили каменицу, через час начинаем операцию. Пойдешь со мной?

Алхимик впустил полковника в аптеку, небрежным жестом пригласил наверх.

– Я не солдат, – сказал он, поднимаясь по лестнице. – Сомневаюсь, что могу вам помочь. То есть помочь в битве. Как и сам знаешь, паршивый из меня стрелок.

– Это что-то убивает твоих земляков! – с гневом бросил Самарин. – А ты хочешь остаться в стороне и смотреть, как мы, русские, решаем эту проблему!

– Для этого я и плачу налоги, – напомнил Рудницкий. – Чтобы меня защищала полиция. И извини, благородие, но, насколько я помню, никто сюда русских не приглашал. Сами влезли. И правите. И поскольку благодаря вашей милости мы являемся подданными Его Величества Николая Второго, это обязывает вас заботиться о нашей безопасности.

Оба стояли у входа на чердак, не сводя друг с друга гневных взглядов.

– Значит, не пойдешь?

– Не пойду.

– В таком случае прошу меня простить, что нарушил ваш покой с самого утра. Обещаю, что это больше не повторится, – произнес ледяным тоном Самарин.

Рудницкий закусил губу, глядя в спину уходящего офицера.

– Подожди! – позвал он. – Дам тебе боеприпасы.

– Какие, к черту, боеприпасы? Я спешу!

– Нормальные, для карабина и револьвера. Сам отливал пули. Чистое серебро плюс алхимическое.

– Сколько их у тебя? – быстро спросил Самарин.

– По сотне на каждый вид оружия. Прошу. – Он указал на ровные ряды пуль.

Россиянин склонился над столом, разглядывая пули.

– Выглядят нормальными, – с колебанием в голосе произнес он. – Ты уверен, что сделал все как надо? Знаешь, не хотелось бы, чтобы во время выстрела они разнесли мне дуло или произошла осечка…

– Те пули в анклаве тоже были моего производства, – заявил Рудницкий. – И, уверяю тебя, они намного лучше фабричных. Даже без алхимического серебра.

– Хорошо, беру. И не беспокойся за счета, у меня есть специальный фонд.

– Еще не установили цену на серебро, полученное трансмутацией, – процедил Рудницкий.

Обеспокоенный тоном алхимика, офицер поднял голову.

– Я не хотел тебя обидеть. Я…

– Не важно! – махнул рукой Рудницкий. – Будешь мне должен услугу.

Самарин поджал губы, но через минуту кивнул.

– Идет! – сказал он. – И кстати, я не предлагал тебе участвовать в битве, ты слишком важен для меня, но твои лекарства могли бы спасти жизни раненым. Как и моим людям в анклаве…

– Ну, хорошо, – вздохнул Рудницкий. – Я пойду с тобой, но только как консультант. И заплатишь мне за медикаменты.

– Договорились! А сейчас помоги мне собрать эти боеприпасы, я должен беречь руку.

– А что случилось? – спросил алхимик не слишком заинтересованным тоном.

– Дело чести. На пистолетах. Рана хорошо заживает, я бы даже сказал, с невероятной скоростью, но я хотел бы, чтобы позднее ты посмотрел на нее. Не могу себе позволить долгое выздоровление.

– Посмотрю. Когда ты только находишь время на дуэли?

– Расскажу в другой раз. Идем!

– Ладно, только возьму оружие. На всякий случай.

– Бери.

* * *

Каменица не отличалась ничем определенным, кроме избытка декоративных элементов, похоже, архитектор не придерживался одного стиля, однако украшавшие дом кариатиды, карнизы и подпирающие крышу львиные головы создавали впечатление перебора нувориша[6]. Над главным входом виднелась дата: тысяча восемьсот девяносто третий.

– К счастью, это новый дом, и в городской администрации есть его план, – сказал капитан Варецкий. – Он может нам понадобиться во время штурма.

Алхимик кивнул. Кроме Самарина, в группе находились два офицера: Варецкий и Будаков. Оба, как ни странно, относились к нему с упреждающей вежливостью. Офицеры считали себя классом выше гражданских и обычно демонстрировали это на каждом шагу.

– Как вы думаете?

– Я не солдат, – ответил Рудницкий.

– Но вы были в анклаве и лучше нас знаете, чего ждать.

– Ну…

– Минутку! – остановил его Самарин и обратился к Будакову: – Поручик, прошу позвать унтер-офицеров. Я хочу, чтобы все услышали то, что расскажет господин Рудницкий.

Через минуту алхимика окружили солдаты. Сильно обеспокоенные солдаты.

– Олаф Арнольдович?

– Прежде всего не отходите по одиночке даже на шаг. Вы должны разбиться на тройки или четверки. И не сильно рассчитывайте на свое оружие, на короткой дистанции оно не даст вам преимущества, на которое вы надеетесь. Потому…

– То есть оно не сработает? – перебил его Будаков, нахмурив брови.

– Сработает, но даже серебряные пули не убивают сразу. Не берегите патроны! И цельтесь в голову. Я бы еще посоветовал прикрепить штыки к карабинам, а офицерам сражаться с саблей в одной руке, и револьвером – в другой.

– Это все? – спросил Самарин.

– Еще одно: каждого раненого сразу ко мне. Не важно, как выглядит рана. Даже царапина может нести смерть.

– Слышали! – рявкнул Самарин. – Начинаем! Разделиться на группы по трое, лучший стрелок в тройке получит специальные боеприпасы.

Солдаты быстро выполнили приказ и через минуту исчезли внутри здания. Возле Рудницкого остался только Варецкий и несколько солдат, хотя каменицу и дальше окружал наряд полиции.

– Мы должны вас охранять, – объяснил офицер, заметив вопросительный взгляд алхимика. – Ну и обеспечить лазарет. Как вы думаете, у нас получится…

Его прервали звуки стрельбы и гневные крики, через мгновение раздалось пронзительное, нечеловеческое вытье. Рудницкий нервным жестом отвернул полу плаща и положил руку на рукоять револьвера.

– Что это? – удивленно спросил Варецкий. – Это не человек?

– Без малейшего понятия, – ответил алхимик. – А что касательно второго вопроса, но я не был бы так уверен, я как-то слышал, как кричит мужчина, которого живьем поедают волки. Ну, то есть что-то типа волков…

– Я думал, вы – эксперт.

– Эксперт? Никто из посещавших анклав не прожил настолько долго, чтобы стать экспертом.

– Но вы же дрались с этими… созданиями?

– Раз или два, – с неохотой признался Рудницкий. – В основном я убегал.