Человек на балконе - Пер Валё

— Ты очень хорошо знаешь, какого я мнения о твоем уме, — с серьезным видом сказал Колльберг.

— Да, знаю, — добродушно ответил Гюнвальд Ларссон. — Ну ладно, свистать всех наверх.

Он протянул руку к телефону. Мартин Бек и Колльберг вышли из кабинета.

— Возможно, что-нибудь и получится, — сказал Марши Бек.

— Возможно, — словно эхо, повторил Колльберг.

— Гюнвальд не так глуп, как кажется.

— В самом деле?

— Послушай, Леннарт.

— Да?

— Что с тобой, собственно, происходит?

— То же самое, что и с тобой.

— Что же?

— Я боюсь.

На это Мартин Бек ничего не ответил. Отчасти потому, что Колльберг был прав, отчасти потому, что они были знакомы уже так давно и так хорошо знали друг друга, что в большинстве случаев понимали друг друга без слов.

Подгоняемые одной и той же мыслью, они спустились по лестнице и вышли на улицу. Там стоял красный «сааб» с иностранными номерами, который, несмотря на это, принадлежал государственной полиции.

— Этот малыш, как бишь его зовут… — задумчиво сказал Мартин Бек.

— Бу Оскарсон, — сказал Колльберг. — Они зовут его Буссе.

— Да, я с ним общался, но только пару минут. Кто с ним разговаривал?

— Думаю, Сильвия. Или Соня.

Стояла невыносимая жара, и на улицах было безлюдно. Они переехали через Вестерброн, свернули к Полсундет-каналу и продолжили путь по Бергсундстранд. Во время езды они слушали бесконечную болтовню на волне сорок метров.

— Сюда может влезть любой радиолюбитель на расстоянии до восьмидесяти километров, — раздраженно проворчал Колльберг. — Знаешь, сколько стоит изолировать частную радиостанцию?

Мартин Бек кивнул. Он где-то слышал, что это стоило бы каких-нибудь сто пятьдесят тысяч. Которых, естественно, у них не было.

В действительности же он думал о другом. Когда в последний раз они разыскивали убийцу с привлечением всех средств и напряжением всех сил, им понадобилось сорок дней и ночей, чтобы схватить его. Когда в последний раз у них был случай, похожий на этот, им понадобилось десять дней. Теперь убийца нанес удар дважды с промежутком меньше четырех дней. Меландер сказал, что грабителю в парке может повезти пять или шесть раз подряд, что, кстати говоря, вполне соответствовало действительности. Но если бы это оказалось справедливым для того дела, которое они сейчас расследовали, то это уже была бы не математика, а кошмар.

Они проехали по Лильехольмсброн, продолжили путь но Хорнстульстранд, переехали через железную дорогу и выскочили на холм к высотным домам, в места, где раньше стоял городской сахарный завод. В скверике перед домом играли дети, но их было мало.

Они поставили машину и поднялись лифтом на седьмой этаж. Позвонили, но им никто не открыл. Они немного подождали, а потом Мартин Бек позвонил в соседнюю квартиру. Дверь приоткрылась, и выглянула какая-то женщина. У нее за спиной стояла девочка лет пяти-шести.

— Полиция, — сказал Колльберг успокаивающим тоном и показал служебное удостоверение.

— Ах, — перевела дух женщина.

— Вы не знаете, Оскарсоны дома? — спросил Мартин Бек.

— Нет, сегодня утром они уехали. К каким-то родственникам в деревню. Фру Оскарсон с детьми.

— Не сердитесь…

— Сами понимаете, все уехать не могут, — продолжила женщина. — Даже если бы захотели.

— Вы не знаете, куда они уехали? — спросил Колльберг.

— Нет, но в пятницу утром они вернутся. Ну, а потом снова куда-нибудь поедут.

Она посмотрела на него и объяснила:

— У них ведь начинается отпуск.

— Значит, герр Оскарсон дома?

— Ну, он будет дома вечером. Вы можете ему позвонить.

— Мы так и сделаем, — сказал Мартин Бек.

Девочка начала сердиться и тащила маму за юбку.

— С детьми прямо сладу никакого нет, — пожаловалась женщина. — Потому что мы боимся выпускать их на улицу, чтобы они там играли.

— Наверное, их лучше не выпускать.

— Но ведь надо что-то делать, — продолжала тараторить она, — а дети иногда капризничают и не слушаются.

— К сожалению, да.

Они молча спустились в лифте и молча ехали по городу, осознавая, насколько они бессильны и какие противоречивые чувства испытывают к обществу, которое призваны защищать.

Они свернули к Ванадислундену, где их остановил полицейский, не узнавший ни их, ни служебный автомобиль. В парке никого не было видно, кроме нескольких детей, играющих там, несмотря на случившееся. И, конечно же, неутомимых зевак.

На пересечении Оденгатан и Свеавеген Колльберг заявил:

— Я хочу пить.

Мартин Бек кивнул. Они остановились, вошли в ресторан «Метрополь» и заказали по бокалу сока.

Кроме них, в баре сидели еще двое мужчин. Пиджаки они положили на соседние стулья, и это нарушение хорошего тона доказывало, что на улице действительно небывалая жара. Мужчины пили шотландское виски и разговаривали.

— Все это из-за того, что сегодня не наказывают как следует, — утверждал более молодой из них. — Следовало бы публично линчевать.

— Это ясно, — заявил старший.

— Грустно, что приходится такое говорить, но это единственное, что остается делать.

Колльберг открыл рот и собрался что-то сказать, но тут же передумал и залпом выпил целый бокал сока.

Мартин Бек услышал это же мнение в тот день еще раз. В табачной лавке, куда он зашел купить пачку «Флориды». Покупатель, стоящий перед ним, говорил:

— …знаете, что они должны сделать, когда схватят этого негодяя? Его следовало бы публично казнить, причем показать все по телевизору и не делать этого за один раз. Нет, постепенно разрубить его на кусочки и делать это в течение нескольких дней.

Когда он ушел, Мартин Бек спросил продавца:

— Кто это был?

— Его фамилия Ског, — ответил продавец. — У него неподалеку мастерская по ремонту радиоаппаратуры. Очень достойный господин.

Возвращаясь в управление, Мартин Бек думал о том, что в конце концов не так уж и давно были времена, когда ворам отрубали руки. Но ведь все равно воровали. И еще как.

Вечером он позвонил отцу Бу Оскарсона.

— Ингрид с детьми? Я отправил их к ее родственникам в Эланд. Нет, туда нельзя позвонить.

— Когда они вернутся?

— В пятницу утром. А вечером мы сядем в автомобиль и уедем за границу. Черт возьми, не стану же я оставлять их здесь. Здесь страшно.

— Да, — устало сказал Мартин Бек.