Там, где правит любовь - Барбара Картленд

Смутно она лишь догадывалась, что это должно быть нечто прекрасное, раз делало ее родителей такими счастливыми.

Она, не задумываясь, полагала, что дети — естественный плод супружеской любви, невозможный вне брачных уз.

Чем больше Полина думала, тем больше убеждалась, что случайно подслушанная ею тайна серьезно угрожает счастью Маргариты.

— Мне нужно поговорить с принцем, мне нужно поговорить с принцем? — шептала девушка.

Но всякий раз, когда Полине казалось, что это можно сделать, княгиня Наталия оказывалась рядом. Она брала принца под руку и заглядывала ему в глаза, хотя мать Полины наверняка нашла бы ее манеры нескромными и неприличными.

Было уже совсем поздно, или, верней, совсем рано, некоторые из пожилых гостей откровенно зевали, прикрывая ладонями рты, когда царь пригласил княгиню на танец.

Как только заиграла музыка, Полина почувствовала, что кто-то стоит рядом с ней.

— Разрешите пригласить вас, мисс Хэндли? — спросил Максимус, и Полина быстро обернулась к нему.

— Мне надо поговорить с вами! — произнесла она, как только они закружились в вальсе.

— С удовольствием выслушаю вас, — ответил принц, — но сначала позвольте потанцевать с вами, ибо, я чувствую, в танце вы легки как пушинка!

Он говорил по-английски, и Полина, не удержавшись, засмеялась.

— Откуда вы знаете это английское выражение о пушинке? — с удивлением спросила она.

— У нас в Альтауссе тоже растут одуванчики, — ответил Максимус, — но если такое сравнение вам не нравится, я могу сравнить вас с мотыльком или жаворонком, парящим высоко в поднебесье.

Полина снова рассмеялась:

— Да вы поэт, как все русские!

— Они просто отучили меня от излишней застенчивости. Я был настолько нерешителен, что вечно «пятился вперед», как говаривала моя няня.

Полина взглянула на него с удивлением:

— У вас была няня-англичанка?

— Ну да, в Альтауссе это считается хорошим тоном, а здесь, в России, детям приглашают не только английских нянь, но и французских гувернанток.

— Я слышала, все французское здесь очень популярно, — сказала Полина.

— Уверяю вас, — ответил принц, — никто не может здесь преуспеть в свете, если в нем нет ничего от англичанина или француза. Боюсь, вам покажется, что все мы здесь что-то вроде полукровок.

Слушая его, Полина не могла удержаться от смеха, однако услышанная тайна не выходила у нее из головы.

Кружась в вальсе, Полина взглянула на принца с мольбой в глазах, и тот без слов понял ее.

Максимус протанцевал с ней еще один круг.

Затем он ловко, не привлекая ничьего внимания, провел Полину в одну из комнат, подобных той, где она слышала взволновавший ее разговор.

В этой комнате были сооружены беседки, над ними повисла искусственная луна.

Ее лучи не проникали внутрь беседок, и те надежно скрывали тех, кто предпочитал остаться незамеченным.

Полина присела на мягкую скамью, лишь смутно различая черты лица принца, который сел рядом с ней.

Он придвинулся ближе, и его рука пета на спинку скамьи позади Полины.

— Так расскажите, что вас так взволновало, — попросил он.

Полина собралась с духом и, немного смущаясь, поведала ему обо всем, что случайно услышала.

Принц выслушал ее молча. Видя, что он никак не реагирует, Полина с упреком спросила:

— Вы знали об этом?

— Да, я знал.

— И что… вы думаете, что вашей сестре… стоит выходить замуж за мужчину, у которого есть… ребенок от другой женщины?

Снова воцарилось молчание. Затем принц неожиданно сказал:

— Я думаю, со стороны моего отца было необдуманно посылать Маргариту в Россию с такой молодой и неопытной девушкой, как вы.

— Вы хотите сказать, что я не гожусь во фрейлины принцессы?

— Я думаю только то, что более взрослая женщина гораздо спокойнее приняла бы это известие и не была бы так шокирована, как вы.

— Конечно, вы можете оставаться к этому безразличны, но я думаю о вашей сестре.

— И я тоже думаю о ней. И смею вас заверить, мисс Хэндли, все, что я говорил сегодняшним вечером, я говорил искренне. Прошлое остается прошлым, а будущее Маргариты зависит от человека, который будет любить ее и заботиться о ней, и, возможно, будет это делать лучше, поскольку у него есть опыт общения с женщинами.

— Но… Но у него же есть… сын! — с трудом выдавила из себя Полина. — Он обязан был жениться… на матери своего сына!

— Подобные случаи, как это ни прискорбно, происходили и раньше. Происходят и сейчас.

— Я… знаю это, — проговорила Полина. — Но все же… если ваша сестра все узнает, как… сможет она быть счастлива с ним?

Она помолчала и, понизив голос, продолжала:

— Быть может, великий князь будет тосковать по своему сыну, стремиться увидеть его, научить всему, чему только мужчина может научить свое дитя.

Говоря это, Полина вспомнила, как ее отец сожалел о том, что у него есть только дочь.

Однажды мать сказала ей:

— Ты должна постараться заменить своему папе сына, которого я не смогла родить ему.

— Но почему он хотел мальчика больше, чем девочку? — обиженно спросила Полина.

— Потому что, — ответила мать, — многие мужчины больше всего на свете хотят научить своих сыновей ездить верхом, стрелять и прочему в том же роде. И еще они хотят, чтобы продолжался их род, если у их сыновей тоже родятся сыновья.

Полина была тогда совсем маленькой и потому почувствовала укол ревности при мысли, что папа хотел иметь мальчика, а не ее.

— Почему же папе недостаточно меня одной? — спрашивала она.

— Потому что, дорогая, хотя папа и очень любит тебя, — отвечала мать, — ты девочка, и в один прекрасный день ты выйдешь замуж, и примешь фамилию мужа, и подаришь ему сына! Но это уже будет его семья, а не наша.

Полина постаралась тогда понять эту разницу и позже, когда она уже повзрослела, нередко слышала, что отец хотел иметь сына, наследника и его дипломатической карьеры, и его имени.

Полине тоже порой хотелось иметь брата, такого же красивого, обаятельного и доброго товарища, каким всегда был для нее отец, но только чтобы он был ее ровесником.

Вспоминая все это, она думала, что, если бы ей предстояло выйти замуж за человека, у которого уже есть сын от прежней жены или любовницы, она бы чувствовала себя обманутой и обкраденной. Потому что ее лишили бы возможности подарить мужу нечто особенное и драгоценное.

Будто бы читая ее мысли, принц тихо произнес: