Поп-звездные войны - Сергей Ермаков

Но Татьяна была упряма, сказала, что не хочет кушать дома – ей скучно дома одиноко жевать, хочется развеяться. Пообещала отцу сводить его в ресторанчик, в котором обедают и ужинают только "звезды" – просто так с улицы посетителя охрана не пустит. Краба это предложение заинтриговало – он согласился. Добираться до ресторана им пришлось снова на такси, потому что Марина из Тулы еще не вернулась. Татьяна, когда они вышли на улицу, стала заметно нервничать, оглядываться кругом, с подозрением косясь на прохожих и сказала отцу, что, вот, за Новогодние праздники денег заработает, а потом они вместе с отцом поедут в автосалон и купят ей собственную машину. Краб согласился.

В ресторане, куда они добрались без приключений, было немноголюдно и первая, кого увидел Краб была Милена Дольская. Она сидела в одиночестве за столиком на возвышении, а двое из четырех ее телохранителей находились за столиком неподалеку от нее. Остальные двое телохранителей поп-дивы после вчерашних разборок, вероятно, находились в стационаре, а этим вчера не так сильно досталось. Поп-дива увидела Татьяну и едва не поперхнулась диетическим салатом от ненависти, а телохранители поежились, вспоминая как позорно летали вчера по гримерке, словно детишки в детском саду, к которым на игровую площадку в отсутствие воспитательницы пробрался пятиклассник и стал их мутузить.

Татьяна остановилась напротив Дольской, весело крикнула ей: "Привет!", затем "заинтересованно" поинтересовалась состоянием ее носа и улыбаясь пошла дальше. Милена побледнела, злость перекосила ее лицо и она с шумом бросила вилку на стол. Если бы она могла испепелять взглядом, то наверное и Краб, и Татьяна сгорели бы, как две спички меньше чем за секунду. Но она не могла метать молнии, оттого и отец, и дочь остались целы и невредимы.

– А ты жестокая, – сказал Краб, садясь за столик напротив Татьяны.

– Станешь тут такой, – ответила она, – когда вокруг все тебя ненавидят, гадят и стараются убить!

– Еще недавно ты мне говорила, что у тебя совсем нет врагов, – напомнил отец.

– А теперь я думаю, что вокруг меня только и есть одни враги, – ответила дочь, – исключая тебя, конечно, и еще, может быть, пару человек. И то ни в ком, кроме тебя не могу быть уверена до конца.

Подошел официант – высокий молодой человек, гладко причесанный и опрятный, протянул Татьяне и Крабу меню.

– А скажите, большие улитки у вас есть? – спросила Татьяна.

– Сегодня, извините, нет, – ответил гарсон.

– Вот и хорошо, что нет, – сказала Татьяна, – а то в прошлый раз меня тут у вас одна из них обслуживала. Давайте побыстрее нам вот это, это и это. И еще пирожных с кремом штучки четыре. Хочу пирожных, – и добавила громко, – я ведь не корова Милена Дольская, мне на диете сидеть не надо!

Официант сконфуженно хихикнул. Татьяна отдала меню официанту и, оглянувшись, посмотрела на Милену Дольскую. Та тоже не сводила глаз с Татьяны и наверняка шептала какие-нибудь гадости, типа: "Чтоб тебя перевернуло и шлепнуло, или чтоб у тебя голос пропал!". Татьяна вышла из вчерашней схватки победительницей, поэтому злопыхательство Дольской ее только забавляло, а у Милены, наоборот, от переживаний случилось несварение желудка. Краб решил отвлечь Татьяну от "перестрелки" злыми взглядами с поп-дивой, тем более, что им покушать принесли очень быстро, за едой вкратце рассказал дочери то, что ему вчера удалось подслушать в студии, стоя на стуле возле вентиляционного отверстия. Татьяна была в шоке, когда узнала, что у Бальгана есть любовница и особенно ее возмутило, что она беременна.

– Ну, любовница я понимаю! – злилась она. – Тут так принято, чтобы у каждого преуспевающего мужика была длинноногая любовница, с которой он бы посещал рауты и ездил в сауну. Но ни о какой беременности и речи не должно быть! Любовница есть любовница, она не может быть беременной и обязана предохраняться! Как, ты говоришь, он ее называл? Зайка? Ушки бы ей оборвать, этой зайке, а шкурку на шапочку пустить. А Маринка-то ни о чем ни сном ни духом, носиться с Бальганом, как с куклой! Он приезжает в три ночи, теперь понятно, что от своей шалавки, а она его ждет, спать уложит, слушает его "сказки". Надо Маринке все рассказать.

Краб нахмурился и покачал головой, постучав вилкой по краю своей тарелки.

– Ладно, – кивнула Татьяна, – я поняла, что ты хочешь мне сказать. Да, я один раз проговорилась, я виновата, я буду стараться сдержаться, но я не обещаю, у меня натура такая, я не могу лицемерить! Хорошо, ладно, а зачем ты мне все это рассказал? Мог бы мне не говорить ничего, тогда бы я и не проболталась.

– Нам нужно найти эту "зайку", – ответил Краб, – узнать что она за птица и не может ли она быть причастна к покушениям на тебя.

Дочь сильно удивилась в ответ, спросила – а зачем же "зайке" Бальгана может быть нужна смерть Татьяны? И тогда Краб поведал свою версию и предположил, что, вполне возможно, зайка ревнует Бальгана к Татьяне. Допустим, она считает, что все певицы через постель продюсеров на сцену пробились, так и Татьяна и что Бальган специально оттягивает с афишированием их отношений, потому что у него роман с ней.

– Вот это обложили меня, как волка красными флажками, – задумчиво произнесла дочь, вертя на вилке маринованный грибок, – и каждый день мне прибавляет новых открытий.

В это время, видимо не выдержав находится в одном помещении с Татьяной, дышать одним воздухом, уходила из ресторана Милена Дольская. Путь ее лежал мимо их столика и ей никак было его не обойти. А возможно, она специально пошла мимо, чтобы "уколоть" Татьяну. Поп-дива не сдержалась, чтобы просто пройти и ничего колкого не сказать, притормозила, подбоченилась и прошипела, как змея:

– Ты за все мне ответишь, соплячка бездарная! Я все сделаю, чтобы тебя никуда выступать вообще не звали! Ты еще не знаешь с кем связалась, какие у меня связи!

– Ой-ой, как мне страшно, – поддразнила поп-диву Татьяна, – мама, забери меня отсюда!

– Я тебе все перекрою, тебя в колхозный клуб не позовут выступать за три рубля! – продолжала Дольская. – Тварь безголосая!

– Осторожнее, Милена Батьковна, у вас так лицо перекосила, что могут швы разойтись, которые от пластической операции остались, – ответила Татьяна, – и вы снова приобретете свой настоящий облик Бабы-Яги!

Поп-дива чуть не лопнула от злости, но быстро взяла себя в руки, подбоченилась и спросила:

– Я слышала в тебя снова вчера стреляли? – надменно усмехнулась она. – Надеюсь, что этот парень когда-нибудь не промажет и ты подохнешь, гадина!

– Ах, ты старая вешалка!!! – вскочила с места Таня. – Вот тебе!

Она схватила со столика пирожное с заварным кремом и метнула его прямо в насмешливо-злобную физиономию Дольской. Пирожное попало ей прямо в глаз, Дольская взвизгнула, отшатнулась и решила спасаться бегством. Но Татьяна еще успела метнуть ей в спину оставшиеся три бисквита, которые оставили на шикарном платье поп-дивы, купленном в Парижском бутике, три жирных пятна. Телохранители даже не пытались вмешаться, а побежали за своей хозяйкой, помня о вчерашней взбучке, которую им устроил Краб.