Исход - Светлана Замлелова

– Ну это не только женщина, – вяло возразил Садовский. – Не забывай, что Отелло…

– Всё так, – в свою очередь перебил Имшенецкий, – но от женщины обычно не ждёшь. А зря, полагаю. Тут ведь в чём психология? Как в случае с Еленой: тот, кого долго унижают, бунтовать начинает. Это уж так!.. Зря не помнят об этом – многим бы пригодилось.

– Это уж так… – повторил как эхо Садовский, допивая остатки шампанского.

* * *

Кому-то могло показаться, что студент Сергей Милентьевич Садовский был нехорошим человеком. Он, конечно, имел свои особенности. Любил, например, выказать себя независимым. Но это было, скорее, позой, а то и защитой – Сергей Милентьевич отлично знал свою особенность: незаметно для самого себя подпадать под чужое влияние. В действительности это был чувствительный и даже сентиментальный молодой человек, болезненно самолюбивый при этом, зато успевший проявить себя с деловой стороны.

Покойный отец оставил Садовскому десять тысяч капиталу и небольшое, хоть и весьма недурное, именьице. Достигнув совершеннолетия и получив наследство, Сергей решил преумножить небольшой свой капитал, за что и взялся необыкновенно споро. Начал он с того, что нашёл среди своих соседей-помещиков наиболее нуждающегося в деньгах. Потом он оценил своё собственное имение, договорился о закладе, и предполагаемую сумму заклада предложил нуждающемуся помещику. Но с тем, чтобы получать от того, по десяти процентов годовых. Помещик, естественно, схватился за голову, назвал Садовского грабителем и гордо заявил, что больше семи процентов не даст. На что Садовский с поистине ростовщическим спокойствием пожал плечами и отступил. Помещик ещё долго возмущался, ездил по уезду и рассказывал, «каков сквалыга этот молодчик». Соседи все сочувственно ахали, соглашались и качали головами. А сквалыга тем временем, точно паук, сидел у себя в углу, помалкивал и выжидал. И ведь дождался! По осени, когда собрали урожай, и помещик был вынужден признать у себя недород и выросший сообразно с этим долг, о Сергее Садовском снова заговорили.

– Вот ведь, сквалыга чёртов! – ворчал помещик. – И ведь точно знал, собачий сын! Уж не его ли эта засуха рук дело… Колдун проклятый! В реку бы его…

Но деньги нужны были срочно, необходимой суммы в округе не находилось, и несчастный должник согласился на десять процентов. А капитал Садовского через год вырос на тысячу рублей. Может быть, сумма и небольшая, но другой бы и до этого не додумался.

В следующий раз деловые качества Сергея Садовского проявились, когда он на протяжении нескольких лет отправлялся по четвергам к одной старухе – отцовой тётке, которая имела приличное состояние и тоже могла упомянуть Сергея в завещании. Кроме того, у тётки были знакомые в Москве и Петербурге, а среди знакомых – даже и кто-то из великих князей. Так что заступничество и покровительство тётки могло когда-нибудь и понадобиться.

Сознавая эти два обстоятельства, Сергей Милентьевич самоотверженно отправлялся по четвергам играть с тёткой в «железку». Еженедельно скучал, сдерживал зевоту, проклинал скучную и вздорную тётку, при этом тешил её анекдотами и сплетнями и, с одобрения собственной матушки, продолжал бывать у старухи. Собственно, старуха и надоумила его ехать в Москву.

– Что это, отец мой, за наука такая – математика? – раз спросила она за чаем, устраиваемым обыкновенно после игры. – Ну что ты, скажи мне, станешь с ней делать?

– Не знаю, тётушка, право… – Сергей несколько растерялся. – Как все… Могу и преподавать, могу…

– «Преподавать»! – рассмеялась старуха, показав чёрные зубы и позволив морщинам на щеках сложиться гармошками. – Что это за будущность такая – учитель приходской школы?!.

– Но отчего же приходской, тётушка? Есть же, по крайней мере, университет…

– Это если тебя туда допустят. А ну как нет?.. Да и то: что за радость такая перед балбесами паясничать?.. Уж лучше ехал бы ты, батюшка, как сын Василь Василича, в Москву, да и выучился бы там на доктора. А уж Василь Василич бы, я чай, помог…

С тех пор мысль эта и запала Сергею. В самом деле, отчего бы не сделаться доктором? Пользовать публику состоятельную, неплохо на том зарабатывая. Да к тому же и уважение, благодарность исцелённых… Конечно, в том случае, когда состоялось исцеление, то есть в том случае, когда доктор хорош. Ну да разве может быть иначе?..

Сергей поделился с матерью, и та совершенно согласилась со старухой: бесспорно, врач лучше математика, а Москва – Харькова. Да и вообще, с самого начала нужно было выбирать практическую науку. Но раз уж так вышло, раз уж занесло на факультет математики, то, пока не поздно, пока Василь Василич в силе, стоит исправить.

– Кстати, а кто такой этот Василь Василич? – спросил Садовский у матери.

– Да кто его разберёт… – задумчиво произнесла Наталья Максимовна. – Но уж коли старуха о нём говорит, то, должно быть, большой человек… Стоит попытать счастья…

Но Сергей всё думал, всё медлил. Вот уж наступила осень, а он всё ещё не принял решения и не собрался в Москву. Но с появлением Ольги он снова задумался о врачебной практике, как будто Ольга напомнила ему, что однажды он должен будет думать не только о себе.

Ольга понравилась ему при первой же встрече. Более того, он вынужден был признаться себе, что влюблён. Конечно, думая прежде о невесте и о жене, он воображал совсем другую девушку – не протеже богатого и старого чудака, томящуюся в ожидании жениха неведомого. Да к тому же ещё, неизвестно чью дочь и сестру. Он отлично понимал, что ему сложно рассчитывать на безупречную или блестящую партию, и губернаторская дочка едва ли пойдёт за него. Но в то же время он не сомневался, что невеста будет обязана ему приданым и хорошим именем. И уж чего-чего, а краснеть за происхождение жены он был не намерен.

Ольга не могла ему дать ничего, кроме своей любви и красоты. Но Сергей и тут проявил себя деловым человеком, заключив, что это вещи преходящие, а брак надлежит основывать на более прочном фундаменте. В том, что происхождение Ольги не просто не знатное, а прямо-таки какое-то подозрительное, сомневаться не приходилось. А тут ещё эта смутная история с изгнанием из дома, за которой неизвестно ещё, что стоит на самом деле.

Садовский с неудовольствием отмечал, что ему необыкновенно льстит и влюблённость Ольги, и её невинность, и то, с какой лёгкостью она отдала ему себя. Он как будто раздваивался, разделяясь на двух разных людей, один из которых был влюблён и приходил в восторг от своей возлюбленной, другой – смотрел на это с опаской и неудовольствием, осуждая первого за легкомыслие и непрактичность. Единственное, в чём второй полностью соглашался с первым, так это в том, что ехать в Москву вместе с Ольгой было бы сподручней. Судя по всему, она непритязательна и некапризна, она смогла бы обустроить их дом в Москве и избавить Садовского от хлопот по хозяйству, она оградила бы его от вынужденного обращения к женщинам грязным и тем самым сохранила бы его здоровье. К тому же, много или мало, но какие-то деньги у неё имеются, что также было бы нелишним вдали от дома. Так думал Садовский II, соглашаясь с Садовским I, который хотел бы уехать с Ольгой совсем по другой причине.