Паутина чужих желаний - Татьяна Корсакова

Легко сказать – одевайся! Я взглянула на принесенные вещи и застонала. На прием к загадочному Якову Романовичу мне надлежало явиться в унылом платье из серого джерси.

– Это мое? – спросила я на всякий случай.

– Твое, Евочка. – Экономка кивнула. – Ты всегда была очень скромной девочкой.

– Даже чересчур скромной, – проворчала я, сбрасывая больничный халат.

Платье было колючим, страшно неудобным и не красило меня – сто процентов. Ситуацию не спасали, а лишь усугубляли уродливые полусапожки. Чувствовала я себя до безобразия неловко. Вот ведь парадокс: с чужой шкурой свыклась в два счета, а чужая одежда меня нервирует.

– Готова, Евочка? Нам ехать далеко, а потом еще домой возвращаться.

Я бросила прощальный взгляд на палату и, молча кивнув, безо всякого сожаления шагнула в новую жизнь.

На больничной стоянке нас с Раей ждал вполне респектабельный «Мерседес», к которому прилагался блондинистый красавчик в кожанке.

– Что так долго? – Красавчик мазнул по моему лицу равнодушным взглядом и, не дожидаясь ответа, уселся на водительское сиденье. Помочь мне и Рае он даже не подумал. А вот я подумала, что мне на хрен не нужен такой водитель, мне совсем не хочется, чтобы за мои же деньги мне еще и хамили.

– Эй, любезный. – Я придержала за локоть уже собравшуюся было нырнуть в машину Раю, ногтем постучала по капоту.

– Что? – В голосе красавчика послышалось раздражение.

– А дамам помочь? – Я многозначительно посмотрела на закрытые дверцы.

– У нас в стране равноправие полов. – Он даже не шелохнулся.

– Евочка, да зачем же? Я и сама могу сесть. – Раю происходящее явно напрягало.

– Ты, вероятно, можешь, но я, понимаешь ли, еще не оправилась от болезни и нервничать мне противопоказано. – Я ласково улыбнулась экономке, а потом во все горло рявкнула: – А ну встал и исполнил свой профессиональный долг, козлина!

Да, командный голос мне придется еще долго вырабатывать, но даже эта слабая потуга изобразить гнев возымела эффект. Красавчик выполз из-за руля и, скорее удивленно, чем опасливо косясь в мою сторону, распахнул дверцы.

– Евочка, зря ты это, – шепнула Рая, усаживаясь рядом со мной на заднем сиденье.

– Почему?

– У Олежки с Амалией... – Экономка многозначительно подняла глаза к потолку.

– Что, неуставные отношения, дружеский секс? – усмехнулась я. – Так мне все равно, с кем он спит, лишь бы это не влияло на его работу. – Последнюю фразу я произнесла намеренно громко, чтобы водила ее расслышал.

Рая тихо ахнула, а затылок красавчика налился бурачным цветом. Да, беда с этими блондинами, чуть что – сразу в краску.

До места добирались в полной тишине. Олежек попытался было врубить на всю катушку приемник, но я это дело пресекла на корню.

– Эй, извозчик, – сказала я, похлопав его перчаткой по плечу, – ты ж не таксистом работаешь, а водителем у уважаемых людей. Ты бы хоть разрешения спросил.

– Можно? – буркнул он, не оборачиваясь.

– Нет, – отрезала я, и, удивительное дело, он послушался. То есть для меня не было в этом ничего удивительного, но в глазах Раи читалось изумление пополам с восхищением. Похоже, экономку мою эти скоты тоже не жаловали. Придется разбираться...

Мой опекун жил в очень живописном месте, и в очень защищенном. На въезде нас разве что не обнюхали брутального вида ребятки, а Олежку так и вовсе обыскали.

– Не волнуйся, здесь всегда так, – шепнула мне Рая.

Что ж это за опекун у меня такой – осторожный?

«Мерседес» прошуршал шинами по гравийной дорожке и замер у роскошного двухэтажного особняка, больше напоминающего загородное поместье какого-нибудь французского графа, чем жилище современного олигарха. Нарочито медленно Олежка выбрался из-за руля, распахнул передо мной дверцу, но руку так и не подал.

Рая не выходила из машины долго, сначала рылась в своей сумочке, потом, я заметила, украдкой выпила какие-то таблетки. Кстати, выглядела она не очень хорошо: желтушная кожа, ввалившиеся глаза. Замордовали мою экономку всякие уроды.

– У тебя болит что-то? – спросила я.

– Нет, Евочка, просто укачало. Меня часто укачивает, на коротких расстояниях еще куда ни шло, а вот если долго... – Она виновато улыбнулась.

– Так сразу надо было выпить. Что ж ты дотянула? – посетовала я. – Меня вот ругаешь, а сама неправильно лечишься.

– Так я думала...

Договорить Рая не успела, рядом с нами, точно из воздуха, материализовался сухопарый старик с таким неприятным взглядом, что, едва встретившись с ним глазами, сразу хотелось отвернуться.

– Дамы, – он церемонно поклонился, – Яков Романович ждет вас.

Тьфу ты! А я уже было решила, что этот старый хрыч и есть мой опекун, а он, наверное, кто-то вроде секретаря.

– Следуйте за мной. – Заметно припадая на правую ногу, старик направился к дому.

Домик мне понравился сразу. Да, может, слишком помпезно и излишне претенциозно, зато как красиво! Одна только мраморная лестница с позолоченными перильцами чего стоит. Я уже молчу про гигантскую хрустальную люстру в холле и картины французских импрессионистов на стенах. Что-то подсказывало мне, что картины самые что ни на есть подлинные, а люстра наверняка антикварная, может, умыкнутая в лихие времена из какого-нибудь дворца. Кстати, да, внутренним убранством домик моего опекуна напоминал именно дворец.

Хромой оставил нас с Раей в комнате, своими размерами больше напоминающей зал ожидания, чем жилое помещение. Высоченные потолки, огромные окна, шелковые ковры, изящная мебель и все те же картины на стенах.

Ждать долго нам не пришлось, буквально через минуту хромой вкатил в комнату инвалидное кресло, в котором сидел старик. Лицо, больше похожее на обтянутый кожей череп, абсолютно лысая голова, деформированные артритом руки поверх клетчатого шерстяного пледа. Да, похоже, моего опекуна впору самого опекать...

– Добрый день, дамы. – А голос у него оказался неожиданно приятный, с хрипотцой, и совсем не стариковский. И взгляд необычный... гипнотизирующий. Пожалуй, поторопилась я списывать старикашку со счетов, такой сам кого хочешь спишет и глазом не моргнет.

– Здравствуйте, Яков Романович. – Рая шагнула ему навстречу.

– Раиса Ивановна, вы, как всегда, великолепны! – Тонкие губы растянулись в улыбке. – Припал бы к ручке, да, видите, не могу, обстоятельства сильнее нас. – Старик поддернул вверх край пледа, и из-под веселой шотландской клетки показался гипс. – Все никак не заживет, – посетовал он. – Раньше заживало как на собаке, а теперь, поди ж ты...

– Да какие ваши годы, Яков Романович! Не может быть, чтобы такой человек, как вы, и не поправился. – Рая, улыбнувшись, деликатно коснулась моего рукава. – А я вот к вам Евочку привезла, как вы и просили. Не смогла уговорить ее остаться в больнице...