Все красное - Иоанна Хмелевская

– Ты меня совсем не слушаешь, – с укором сказала Алиция. – Я говорю, что Эва вполне, вполне…

Я и в самом деле не слушала, поглощенная своими мыслями. Эва? Вполне, вполне?! Эва с ее громадными синими глазами в оправе черных ресниц, с ее очаровательным личиком, с ее чудесной фигурой? И всего-навсего «вполне»?

– Ну знаешь, да она ведь просто красавица!

Алиция с удивлением посмотрела на меня:

– А при чем здесь красота? Разве она может помешать?

– Красота, как правило, помогает. В чем она может помешать?

– И я говорю, что Эва вполне подходит на роль убийцы.

– Но зачем ей это нужно? Какого черта понадобилось ей убивать Эдика? Она видела его первый раз в жизни.

– Второй, – поправила меня Алиция. – Первый раз видела его в Варшаве, когда передавала от меня презент – кисточку для бритья. Тогда она его встретила первый раз…

– …и прониклась к нему такой антипатией, что воспользовалась первым же представившимся случаем, чтобы его пристукнуть?

– Не ехидничай. Может, в Варшаве она себя чем-то скомпрометировала. Ведь она была там одна, без Роя. А Эдик узнал об этом или даже был свидетелем…

– Ну, тогда с таким же успехом его мог убить Рой: он знал обо всем, втайне страдал, никому не говорил, а Эдика убил, чтобы тот не разболтал. Убил из любви к жене.

Алиция согласилась со мной, ибо всем была известна беспредельная любовь Роя к жене, любовь, которая не знает границ и способна на величайшее самопожертвование.

– Теоретически это возможно. – И задумчиво добавила: – Вот уж никогда бы не подумала, что датчанин способен на такое чувство.

– Эва очень красива, меня его чувства совсем не удивляют. Ради красивых женщин и не такое еще делают. Только вот я никак не могу придумать, что именно до такой степени компрометирующее Эва могла выкинуть в Варшаве? А в холодильнике ты уже искала?

– Ну знаешь, это уж слишком! – возмутилась Алиция, но все-таки встала и заглянула в холодильник. – Нет здесь письма! Я тоже не могу придумать. Ведь не хахаль же! Не будут теперь убивать из-за какого-то хахаля. Кто у нас еще остался?

– Анита. Кроме нас, она одна осталась.

– А она была недавно в Польше?

– Наоборот, недавно она была в Марокко. В Польше не была уже больше года. Но ведь это еще ни о чем не говорит! С таким же успехом она могла отмочить что-нибудь на родине и два года назад, вот только что именно? А вообще она знала Эдика?

– Понятия не имею. Вроде нет. С ней я ему ничего не пересылала. Анита… Но ведь она такая легкомысленная!

– А ты считаешь, что убийства совершают лишь люди серьезные и ответственные?

– Да нет, я просто подумала, что ей на все наплевать. Абсолютно на все. Вряд ли найдется нечто такое, ради чего она пойдет на убийство. И к тому же она страшно ленива.

– Ну, ясное дело, для того, чтобы убить, надо немного потрудиться. Анита ленива лишь в том, что касается домашнего хозяйства. Нет, такие рассуждения ни к чему нас не приведут. Пойдем по другому пути. Давай лучше прикинем, у кого из них есть алиби, а у кого нет. Кто совершенно точно не мог приехать сюда, чтобы отравить виноград?

Пожалуй, не стоит все-таки заниматься подобными изысканиями в ночную пору. Поводы для ссоры возникали на каждом шагу: и из-за методов проверки алиби, и по поводу характера подозреваемых лиц. Причем почему-то мы перешли и на личности, не имеющие к убийству никакого отношения. К утру мы сделали совершенно однозначный вывод, что живем в окружении одних преступников, и пошли спать.

Утром выяснилось, что алиби действительно ни у кого нет. Мы трое – я, Зося и Павел – ушли из дому около двух, Эльжбета вышла еще раньше, и до одиннадцати вечера, до возвращения Эльжбеты, дом Алиции оставался не только пуст, но и открыт. В течение дня Рой, Эва и Анита пребывали в разных местах, и не было никакой возможности выяснить достоверно, не посетил ли кто из них вторично место преступления. Достоверно известно лишь одно: убить хотели Алицию. Именно она с Зосей должна была первой вернуться домой, причем было известно, что Зося не будет есть винограда, так как его не любит, и жертвой станет Алиция.

Последнее соображение вызвало критическое замечание Зоси:

– Откуда, например, Рой мог знать, что я не люблю виноград?

– Ты могла продемонстрировать это, когда вы были у них в гостях, – возразила я.

– Ему могла сообщить о твоих вкусах Эва. Хотя я вовсе не утверждаю, что преступником был именно Рой.

– Эти датчане так медленно ведут расследование, у меня вот-вот закончится отпуск! Хоть бы уж скорее они поймали убийцу.

– Казик придет в себя и расскажет, что видел. Потерпи еще какие-нибудь две недели.

Алиция опять принялась за поиски письма. Теперь она села за письменный стол и принялась выгребать из ящиков кучи всевозможных бумаг. Правда, все это уже дважды просматривалось ею, но ведь можно и не заметить письмо при таком количестве бумажного хлама. Когда под вечер и эта акция потерпела фиаско, я выступила с предложением:

– Если будешь искать так, как искала до сих пор, ты вряд ли его найдешь. Предлагаю испробовать дедуктивный метод. Чем ты занималась в тот момент, когда пришло письмо?

– Понятия не имею, когда оно пришло, – раздраженно ответила Алиция. – Кажется, недели три назад.

– Проверь в календарике. Ведь ты записываешь каждое полученное и отправленное письмо.

– Записываю. Но в календарике проверить не могу, потому что он тоже куда-то подевался.

– Может, ты забыла письмо на работе?

– Нет, письмо пришло домой. Вместе с другими. Я уже собралась его читать, но мне помешали, и я отложила его, чтобы прочитать позже. А на работе у меня бумаг намного меньше, и письмо я бы заметила.

– Ты уверена, что не выстирала его вместе с бельем в стиральной машине?

– Я бы обнаружила это, когда вынимала белье.

– Могла и не обнаружить, если оно, к примеру, было в кармане халата.

Бедная Алиция, искоса бросив на меня недоброжелательный взгляд, прекратила копаться в кучах макулатуры, встала из-за стола и удалилась в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Я тактично не поперлась за ней следом.

Зося объявила, что обед готов. (Поскольку она громко заверяла всех в благотворном влиянии на ее психику работы по дому, мы охотно предоставили ей такую возможность.) На стол накрывал Павел.

– Нет у меня доверия к этому обеду, – вполголоса поделился он со мной своими опасениями. – С завтраком обошлось, но кто знает, как будет с обедом. Я, к примеру, боюсь есть.

– Ты все-таки думаешь, что этим потихоньку занимается твоя мать? – живо заинтересовалась я.

– Нет, конечно. Но ведь кто-то мог опять насыпать чего-нибудь такого в продукты…