Двенадцать рождественских свиданий - Дженни Бейлисс

Название их клубу было придумано с легкой руки Барри, который озвучил его в своем пабе в виде шутки.

– Вот и они, – сказал он как-то, когда их группа заняла свои места, во время викторины, проводимой в его пабе. – Блексфордские секси-кошечки и клубочки.

Кое-кто из клиентов продолжал пить свое пиво. Однако местные знали, что будет дальше, и ждали, затаив дыхание.

– А почему, собственно, и нет? – спросила Белла, поворачиваясь к Барри. Ее поднятая бровь вопросительно вздернулась. – Разве то, что мне шестьдесят четыре, становится помехой для секса со мной?

– И со мной? – добавила Петулия, уперев руки в бока.

Остальные женщины с ними согласились. Барри, признав поражение, дал им выпивку на дом. Эвелин настояла, чтобы название их кружка было изменено с «Блексфордских вязальщиц» на «Секси-кошечки и клубочки». Так и случилось. Ходили слухи, что той ночью, после закрытия, Белла показала Барри, насколько сексуальной она может быть. Ни та, ни другая сторона до сих пор не сочла нужным это опровергнуть.

«Секси-кошечки» входили во все сообщества городка; правильнее будет сказать, что они и создавали эти сообщества. Когда не вязали, они организовывали, а когда не организовывали, они планировали. В Блексфорде не происходило ничего такого, что потом не становилось им известно. Ничего! Они, словно скрытые камеры, установленные разведкой Великобритании, собирали информацию под прикрытием лоскутных одеял и вязаных кардиганов.

Когда Белле поставили диагноз, «Кошечки» усиленно собирали благотворительные пожертвования на исследования рака. Так они боролись с опасностью потерять своих подруг и сохраняли позитивный настрой Беллы, пока шло ее лечение.

Шесть суббот подряд они организовывали шесть благотворительных мероприятий. Кейт отклонила предложение стать Мисс Сентябрь для их благотворительного календаря с обнаженными моделями, а также выйти на подиум, демонстрируя их линию трикотажного нижнего белья, но согласилась делать выпечку для продажи на их мероприятиях.

Ее карамельные пирожные стали притчей во языцех. Кейт и Мэтт тогда еще не сотрудничали в плане продажи ее выпечки, но когда Мэтт увидел их, то, еще не подозревая об авторе этих пирожных, заявил, что желает продавать их у себя в «Грушевом дереве».

Кейт возмутилась, услышав это.

– Зря надеется, что я буду продавать ему свои брауни! – гневно воскликнула она.

– Но это поможет растопить лед в ваших отношениях, – возразила Лаура.

– Я прекрасно с этим льдом жила до сих пор.

– А тебе не кажется, что лучше с ним все же помириться? Тебе ведь хочется встретиться с ним, когда ты выходишь из дома.

Кейт надулась на нее так же, как всегда, когда Лаура рассуждала здраво, а подруга не хотела об этом слышать.

– По крайней мере, подумай об этом. Мы же взрослые люди. Дай ему шанс, могу за него поручиться, он надежный друг, и было бы неплохо, если бы мы все снова стали друзьями, как в старые времена, – убеждала ее подруга.

Кейт обещала подумать. Лаура хорошо разбиралась в характерах людей, и если она простила Мэтту его проступки, возможно, он действительно вырос. А в таком маленьком местечке, как Блексфорд, рано или поздно нужно находить выход из тупика в отношениях с любым человеком.

И такой случай подвернулся скоро. Как часть программы реабилитации Мака после кризиса, Мэтт заходил к нему по утрам в среду – Кейт при этом не выходила на кухню – и брал отца с собой в кофейню или прогуляться.

В то утро Мак забыл взять свой ключ, и Кейт пришлось самой открыть им дверь по возвращении с прогулки. К ее раздражению, Мэтт, похоже, не собирался сразу уходить после того, как благополучно доставил ее отца домой. А Кейт была слишком вежлива, чтобы захлопнуть дверь перед его носом, хотя она и промотала такую сцену у себя в голове, получив от этого большое удовлетворение.

Мэтт неуклюже переминался с ноги на ногу, словно хотел в туалет. Он застенчиво улыбался, проводя рукой по волосам каждые десять секунд так, что в итоге они смешно поднялись торчком, отчего он стал напоминать куклу из «Маппет-шоу».

– Слушай, Кейт, – сказал, наконец, он, – мы неделями не видим друг друга. И это понятно. Я тогда был настоящим говнюком.

Кейт сделал шаг назад и смотрела на него свысока, задрав подбородок.

– Да, – произнесла она, – это верно.

– Я действительно все делал плохо, мне жаль.

– Ты вообще ничего не делал.

– Да. Это так, – согласился он.

– И я никогда не скрывала, что наши отношения были ошибкой.

– Я знаю.

– Худшей ошибкой, которую я совершала.

– Я это заслужил, – сказал Мэтт. – Я был в ужасном положении, и все это сваливалось и на тебя, потому что ты была для меня тогда самым близким человеком. – Прежде чем она успела подняться, он примирительно поднял руки. – Я не прошу простить меня, – добавил быстро, – просто объясняюсь. Но мы оба живем здесь, и пришло время бросить топор войны. Желательно не мне в голову.

– Ты все это говоришь только для того, чтобы договориться о пирожных? – спросила Кейт.

– Нет. Я говорю это потому, что хочу вернуть своего друга. И да, потому что я хочу продавать твои пирожные у себя в кафе. И потому что я не могу притворяться, что не вижу тебя, когда ты прячешься в кустах, стараясь не попадаться на пути, – ухмыльнулся он. – Извини.

Лицо его выражало искренность. Кейт видела перед собой мальчишку, намного ниже того взрослого, каким он стал теперь; мальчишку, который был ее лучшим другом, от которого она никогда бы не смогла отвернуться.

– Извинения приняты, – сказала она, сдаваясь.

Лаура была права: они стали взрослыми, и дальше держать обиду на него было ни к чему. Тем не менее она не собиралась сразу же сблизиться с ним; пройдет время, прежде чем им с трудом удастся восстановить фундамент их отношений. Но их взаимная любовь к Лауре, Маку и Бену уже была солидной платформой, на которой можно было заново строить дружбу.

– Я понимаю, что мы не можем просто начать с того места, где остановились, – продолжал Мэтт, словно читая ее мысли. – Начнем с самой крошечной, простенькой дружбы из тех, что у тебя есть.

– Я собираюсь выпить чаю, – сказала Кейт, – можешь присоединиться, если хочешь.

Повернувшись, она пошла на кухню, оставив входную дверь открытой. Знала, что Мэтт последует за ней.

– Я буду делать пирожные для твоего кафе, – произнесла она, не оглядываясь. Позади уже слышались его шаги. – Но это будет недешево. И я хочу бесплатный кофе пожизненно.

Повернувшись, она увидела, что Мэтт улыбается ей. И улыбнулась ему в ответ.

До катка было сорок пять минут езды. У нее не было времени делать прическу, поэтому она просто собрала волосы в хвост. Натянула узкие джинсы четырнадцатого размера, которые уже становились немного обтягивающими. «Наверное, сели при стирке», – сказала она себе. Ее задница была круглой, всегда такой была. Никакие тренировки в зале ничего не меняли; собственно, походы в спортзал делали ее только тверже, не меняя формы. Но были вещи похуже, чем круглая задница. Действительно, какой смысл в джинсах, если ваша задница заполняет ее не полностью? Она надела красный свитер, любезно предоставленный «Секси-кошечками и клубочками», с серебряными елочками на воротнике, манжетах и по нижнему краю. Потом подкрасила губы в тон к свитеру, побрызгалась духами, любезно предоставленными матерью, и была готова отправиться на свидание.