Принц для провинциалки - Злата Виноградская

Она скажет Олегу, что жизнь без него для нее невыносима, что она погибает без него. Она верила, что он изменит ситуацию, сняв эту ноющую боль. Он возьмет ее за руку и скажет: «Ты должна знать, что я есть, должна чувствовать, что я всегда буду с тобой, и в твоей жизни никогда больше не будет одиночества».

Почему у меня сегодня с утра такое ужасное настроение? С самого утра я был не в духе. Может быть, я отравился? Вроде нечем было. Поданный вчера на ужин салат был, как всегда, свежим и хрустящим. С утра Антон давал мне парную телятинку, но мне не захотелось есть. Вот он и забеспокоился, даже взял меня к себе. Вообще-то он нечасто так поступает. Я склонен думать, что когда он видит, что мне очень тоскливо, он берет меня к себе. Но если быть честным, а я именно таков, в основном мы вместе работаем, когда у него хорошее настроение, и ему хочется с кем-нибудь им поделиться. Признаюсь, я очень люблю бывать у него в кабинете. Чтобы мне было комфортно, Антоха пожертвовал для меня одним из своих офисных шкафов, и устроил из него небольшой кабинет для меня, вытащив полки и положив шкаф на пол. Я оценил его поступок. Антоха – не жмот, он – настоящий друг. Мне очень нравится быть в курсе того, что происходит в ресторане, и он это знает. В наш век, когда наличие или отсутствие информации определяет победителя, я просто не могу находиться в информационном вакууме. К тому же отсюда, из кабинета, у меня есть больше возможностей следить за Марго. Антон мне по-прежнему не верит, но с тех пор, как он втюрился в эту московскую Дудкину, Марго бесится, как дикая кошка. У меня какое-то дурное предчувствие, что добром это не закончится, но я не буду думать о плохом.

Ой, я припомнил один забавный случай. Представьте себе картину маслом: Тоха работает, я дремлю неподалеку, и вдруг нашу созидательную идиллию нарушает Андрей Васильевич, шеф службы безопасности Антона Малова. Конечно, предварительно постучав, он размашистым, словно на плацу, шагом вошел в кабинет.

– Антон Сергеевич, разрешите?

– Что-то случилось? – забеспокоился Антон.

– Захаров, со склада. Вот, полюбуйтесь на него, – и он сделал шаг в сторону, дав возможность Антону увидеть завскладом, который был пьян в муку мелкого помола, но еще как-то стоял на ногах.

– Вчера привезли химикаты для обработки склада, ну, всякую отраву от мышей, крыс, – рассказывал Андрей Васильевич со свойственной всем военным обстоятельностью и темпом рапорта. – Захаров разгружал, я проследил, приняли точное количество по накладной. Сегодня прихожу: одной упаковки не хватает, а этот тип мертвецки пьян.

– Николай, – обратился к завскладом Антон, – какие проблемы с отравой? Где упаковка?

Захаров молчал, тупо смотря перед собой.

– Ты что, ее домой взял для любимой тещи, или просто сам употребил? Экономишь деньги на кайфе, что ли? – злорадно поинтересовался безопасник.

Захаров молчал. Я решил, что мужик решил поиграть в партизан.

– Захаров, скажи, ты хоть понимаешь, кто перед тобой сейчас сидит? – продолжал допрос экс-подполковник Бодров. Он указал на Антона, справедливо полагая, что вид начальника должен привести супостата Захарова в чувства.

Завскладом ожил, оторвал взгляд от своих коленей, посмотрел на Малова и уверенно сказал:

– Президент. Владимир Владимирович Путин.

Мы все втроем взглянули на портрет второго президента России, висевший на стене за спиной Антона.

Я весь сотрясался от хохота. Потом я взглянул на хозяина: тот тоже едва сдерживал смех, но потом громко расхохотался:

– Хорошо, Андрей Васильевич, видно, сегодня мы ничего от него не добьемся. Пусть он проспится, а в понедельник с ним поговорим, – придя в себя, распорядился Антон. – У меня совсем нет времени сегодня выслушивать этот пьяный бред. Я еду в аэропорт.

Андрей Васильевич недоуменно подняла брови.

– Сегодня на выходные к нам прилетает Полина Дудкина – та журналистка из Москвы, которая была у нас на открытии, – торопливо объяснил Антон.

Он поднялся, давая всем понять, что аудиенция закончена.

– С кем из водителей поедете? – осведомился наш бдительный страж, за шиворот поднимая со стула обмякшего завскладом.

– Сам поеду за рулем. Пусть кто-нибудь из ребят подгонит мою машину к ресторану.

– Какую машину возьмете? Черную или этого, голубого? – уточнил Андрей Васильевич, ведь Антон недавно купил небесно-голубой «Bentley».

Ему хотелось, чтобы всегда можно было выбрать машину под настроение.

– Пожалуй, я поеду на «Bentley», – задумчиво сказал Антон.

– А мне кажется, черный «Мерседес» будет солиднее, ведь важная гостья, – осмелился предположить подполковник в отставке.

– Согласен, пусть будет черный, – кивнул Антон. – Нет, все-таки «Bentley» будет больше соответствовать случаю.

Внимательно посмотрев на него, я понял, что мой хозяин придает большое значение предстоящей встрече.

– Антон, а ты привезешь ее ужинать сюда? – негромко спросил я, когда Бодров вышел из кабинета.

– По крайней мере, здесь я точно уверен, что все пройдет нормально; по крайней мере, здесь никто никого не отравит. Ты думаешь, стоит удивлять ее где-нибудь в другом месте? – спокойно собираясь, ответил он.

– Не знаю, – задумчиво сказал я. – Здесь вы сможете спокойно поговорить, ведь тебе хочется сказать ей что-то важное.

Меня потянуло на откровения, а в животе от упоминания об отравлении неприятно заурчало. Может быть, я и правда отравился?

– Алик, ты – не маленькая бразильская ящерица, а просто дедушка Фрейд! – засмеялся Антон. – С тобой можно общаться, как с психом-аналитиком. И как ты все понимаешь, что у людей происходит?… А, наверное, в Бразилии даже игуан выращивают у телевизоров с сериалами, иначе откуда у тебя такие обширные познания в психологии?

– Антон, совсем ненужно меня обзывать. Ты меня извини, но надо быть совершенно бесчувственной рептилией, чтобы тебя не сдуло твоей готовностью к решающей схватке. От тебя разит предчувствием победы как от бравого вояки перед наступлением.

– Друг, знаешь, у меня просто крышу сносит, – сев в кресло, неожиданно признался Антон. – Я очень хочу с ней встречаться. Меня магнитом тянет к ней. Я – как будто наркоман: я чувствую, где будет кайф.

– Может быть, ты излишне драматизируешь? – тактично предположил я. – Она же – всего-навсего обаятельная девушка…

– Может быть, ты и прав, посмотрим. Но я сейчас думаю, что настало время; мне стоит с ней поговорить открыто, объяснить, что я чувствую.

– Обоснуй, – потребовал я.

Он смутился.

– Извини, Алик, давай как-нибудь в другой раз, хорошо?

Я пару раз стукнул хвостом. Хотелось бы пожать плечами, да гребешок мешает.