Ночь со звездой гламура - Светлана Лубенец

Лена не ответила. Она хотела сесть на табуретку, но Антонов прижал ее к стене кухни и заговорил еще более взволнованно:

– И ты ему нужна всего лишь на время! Неужели ты не понимаешь?!! Такие, как он, выжимают из женщин соки и бросают! Топчут ногами!! Уж я-то знаю!!

– И откуда же у тебя, примерного мужа, такие глубокие знания предмета? – зло спросила Лена, пытаясь оттолкнуть его от себя.

Он схватил ее за плечи твердыми одеревеневшими пальцами и, не отвечая на вопрос, тихо попросил:

– Ну… уступи мне, Ле-е-ена… Подари хотя бы одну ночь…

– Я не могу со всеми подряд, Женя, – невесело усмехнулась она.

– А ты и не со всеми. С Альбертом – как с любимым мужчиной, а со мной – в подарок… за многолетнюю преданность…

Лена напряглась изо всех сил и вырвалась из объятий Антонова.

– Уходи, – сказала она, с трудом сдерживая слезы.

Она не очень понимала, отчего ей опять хочется плакать. Может быть, оттого, что Берт где-то целуется с другой? Или оттого, что она самым отвратительным образом отдается Руслану назло Соколовскому? А может быть, ей жалко Инку с Женькой? Лена отвернулась к окну и принялась обрывать листья у кудрявой лечебной герани. Ее пряный аромат заполнил всю кухню, но Лена, стоя спиной к Антонову, никак не могла остановиться.

– Вот только не надо расстраиваться по этому поводу, – сказал Антонов, и Лена почувствовала на своей шее его горячие губы.

Она резко обернулась, чтобы ударить его куда придется, но он уже был в коридоре. От лязга замка входной двери, которая захлопнулась за Евгением, Лена вздрогнула. Покрытый яркой глазурью горшок с общипанной геранью упал на пол и разбился. Его хозяйка пнула ногой один из особо отвратительных осколков и разрыдалась в голос.

* * *

– Твоя новая баба тебя не любит, – заявила своему заместителю и совладельцу «Ягуара» Жанна Олеговна Успенская.

Альберт Соколовский продолжал молча курить сигарету, развалившись в том же самом неудобном кресле, в котором Жанна не так давно предлагала Руслану Доренских приударить за Еленой Кондрашовой.

– Я тебе это абсолютно точно говорю, – вынуждена была продолжить Жанна. – Она параллельно встречается с нашим фотографом!

– Похоже, что все женщины Санкт-Петербурга параллельно встречаются с нашим фотографом! – ответил Альберт, не глядя на главного редактора.

– Камешек в мой огород?

– В ваш общий питерский огород… в розарий… так сказать…

– Ты прекрасно знаешь, почему я иногда встречаюсь с Русланом, – очень тихо, без диктаторских нот главного редактора ответила Жанна.

– Меня совершенно не интересует, почему.

– Слушай, Алик!

– Не смей меня так называть!!! – взревел Соколовский.

– Но тебя именно так называла твоя мать.

– Вот именно! Это имя… умерло… вместе с моей матерью, поняла?!!

Жанна вышла из-за стола, встала перед Бертом, скрестив руки на груди, и сказала:

– Нет, не умерло… потому что я – еще жива!!

– Что тебе от меня нужно, Жанна? – с гримасой крайнего раздражения спросил Берт, яростно раздавив в пепельнице недокуренную сигарету.

– Тебя!!!

– Ты и так уже высосала из меня все соки!

– Еще много осталось!

– Жанна! Ведь все уже опробовано! Сколько можно?! Мы не будем счастливы вместе! И ты это знаешь!!!

Альберт выбрался из кресла и отошел к окну. Даже его спина выражала протест против того, что происходило в кабинете главного редактора журнала «Ягуар». Жанна тут же скакнула к нему, прижалась к его протестующей спине всем своим телом и самым задушевным тоном сказала:

– Это вовсе не факт, Алик… Переезжай ко мне, пожалуйста!!! Все теперь будет по-другому!

Поскольку он так и не ответил, Жанне опять пришлось говорить самой:

– А хочешь, продадим журнал и уедем?

– Куда? – глухо спросил Берт.

– Подальше от твоей Леночки…

Альберт обернулся к ней, взял ее за запястья, крепко сжал их и спросил:

– Скажи честно, Жанна, это ведь твоих… вот этих самых… ручек дело?

– Что именно?

– Сама знаешь! Ты подсунула Лене этого… своего любовника… Доренских?! – Берт отбросил от себя руки Жанны так резко, что она, покачнувшись, чуть не упала. Она еще раздумывала, что ему сказать, а он уже не нуждался в ее ответе. – Ну конечно! Как это я сразу не догадался?! Этот «раб лампы» выполняет все твои указания! Джинн по имени Руслан!!!

– Да! Да! Да! – крикнула Жанна. – Я попросила Руслана, чтобы он… но… Берт! Она могла бы послать его подальше, если бы любила тебя! А она не послала! Она с ним спит! А он делает ее фотографии, сам знаешь… какие…

– Врешь!!! – во всю силу своих легких гаркнул Соколовский.

– Хочешь посмотреть? – еле слышно спросила Жанна.

– Нет… – ответил он.

Жанна увидела, что на его лбу выступила испарина. Ей тоже сразу стало плохо. Неужели он так сильно влюбился в эту Кондрашову? Только не это…

– А ты все-таки посмотри, – сказала она и достала из стола фотографии.

Берт метнулся к столу и, стараясь изо всех сил не глядеть на изображение, начал рвать снимки на мелкие куски. Потом перевел бешеный взгляд на Жанну и произнес сквозь зубы:

– Ты дождешься, что я… придушу тебя…

Вместо того чтобы испугаться, женщина расхохоталась:

– Я буду жить вечно, Алик! Впрочем, нет! Вечно – это еще никому не удавалось. Я буду жить ровно столько, сколько можно будет… держать тебя на привязи… сам знаешь чем…

– Жанна! Ну зачем тебе это надо? Почему бы тебе не найти… другого мужика и не жить с ним нормальной человеческой жизнью?! Хотя бы с тем же Русланом?!

– Я тебя люблю!

– Это не любовь!

– А что же?!

– Сумасшествие, Жанна! Паранойя!!! Болезнь!!!

– Да!!! Я на всю жизнь больна тобой! – крикнула Жанна изо всех сил и жалко заплакала.

Берт не бросился ее утешать. Он вдруг улыбнулся и сказал:

– Жанка, я придумал, что делать! Напечатай в «Ягуаре» мою самую мерзкую (или, наоборот, самую хорошую) фотографию, а рядом – разгромную статью, в которой расскажешь преданным читателям все, что про меня знаешь. Спрос сразу превысит предложение! Может быть, тогда ты наконец успокоишься?!

Услышав это, Жанна сразу перестала плакать. Оглядев его уже не влюбленным, а ненавидящим взглядом, она процедила:

– Нет, милый мой! Я не стану ничего печатать в журнале. Ты же знаешь, что у меня есть более действенное средство! Да-да! Я расскажу обо всем твоей ненаглядной Леночке!