Дневник отца-пофигиста - Фред Беар

С Ниной сегодня одно мучение: у нее новая блажь – требует в семью другого приемыша: собачку. После истории с Юки это все равно, что пустить козла в огород. Я твердо отказываю, уже воображая, как утром и вечером вывожу своего Медора погулять, а сам семеню следом, подбирая его круглячки в пластиковый пакетик. Ну уж нет! Чтобы немного ее подразнить, предлагаю альтернативный вариант:

– А может, тебе хватит кролика?

– Как ты ужасен, папа бессердечный!

– Ну и неправда! Вон как я хорошо вас с мамой удочерил!

Иза ошарашенно смотрит на меня, но секунду спустя уже сыплет поучениями:

– Да ты совсем, что ли, идиот, ведь она может в это поверить!

Нина бежит к ней обниматься и выдает фразу, от которой я затыкаюсь сразу:

– Ах так, сам говоришь! Так и знала, что ты мне не отец!

Паф. Вот так вот. Возвращено отправителю. Хорошо я схлопотал. А странно, что мне опять вспоминается то, что сказали мои друганы – просто для смеху, уча меня быть отцом: «мать всегда мать, а поди еще пойми, кто отец». И вот я уже сомневаюсь, как последний болван.

Чтобы вымолить прощение, я с согласия Изы покупаю Нине приставку с «Догги» – игрой в собачек. Классная штука, в ней можно кормить, дрессировать, воспитывать любую собаку без ежедневных неудобств.

Нина увлеклась крупным сенбернаром, украсила его изображение розовой ленточкой, как будто это бочонок шнапса. Бедный старикан, его кнопка управления теперь священна.

– Смотри, папа, ну вылитый ты!

Спасибо за сравнение. Иза и Нина умирают со смеху. Может, и не такая уж хорошая была идея – купить ей эту приставку.

Дома трудно работать, трудно сосредоточиться, когда все делается с оглядкой на малыша. И я решил писать статьи на залитых прекрасным майским солнцем террасах кафе, расположившись там вместе с моим ноутбуком.

Иза говорит, что я отлыниваю, недостаточно ей помогаю, думаю только о себе… короче, все обычные упреки. Взамен я обещаю вместо нее сходить забрать Нину из досугового центра.

Всю вторую половину дня просиживаю в кафе, укрывшись за темными очками. С лицом весьма надменным балуюсь пивом пенным – а вот статью выдавливаю в час по чайной ложке. Мой взгляд следует за прохожими, перелетая от одного к другому как теннисный мячик на корте. Это захватывает. Да так, что матч длится дольше запланированного, и я забываю, что мне пора идти за Ниной.

Когда звонит мобильник, я уже знаю: на том конце Нина и сейчас она выскажет все, что обо мне думает. По мне как будто пронесся табун – я типа олух, хам и лгун!

Хам: грубая личность, не имеющая представления о деликатном общении.

Немного обмозговав эту информацию, я не узнаю себя в таком описании. С Изой я любезен, с детьми – обходителен, с тестем и тещей – покладист, всегда стараюсь быть всем в радость, а не в тягость. Но при этом Иза не перестает ругать меня, что я тяжелый человек и грубиян. Да, женскую суть понять нелегко.

Вечером Иза возвращается от Марии в слезах. Хьюго не хочет к ней и брыкается, когда она пробует взять его на ручки. Да ведь такую же войнушку мы пережили и с Ниной. Когда ходили забирать ее от мадам Амель, она прижималась к ее груди и не хотела снова идти к нам. Такие встречи всегда даже немного забавны, особенно когда с нетерпением ждешь их после разлуки.

Я, как добрый самаритянин, стараюсь ее утешить, говоря, что молодость проходит, и это надо просто пережить. В ответ она без слов сует Хьюго прямо мне в лапы – это сигнал к подписанию перемирия. Я уловил его.

В комнате я интересуюсь у Нины, не хочет ли она научиться менять малышу-братику подгузники. Она прыгает от радости и помогает мне в этой деликатной миссии. Пройдет немного времени, и она сможет делать это самостоятельно.

Утром за завтраком Нина поставила меня перед экзистенциальной проблемой, куда сложнее сакраментального вопроса малышей: «А откуда берутся дети?»

– Папа, кто тебе больше нравится – Хьюго или я? Учти, ты имеешь право только на один ответ!

Я размышляю, переводя взгляд с него на нее, Хьюго на высоком детском стульчике посасывает слюнявую бутылочку, а у Нины над верхней губой полоска от горячего шоколада.

– Хьюго – больше! Потому что я в ужасе от усатых маленьких девочек!

Нина опрокидывает чашку и бежит поплакать к Изе, которая одевается на выход. Вот они уже вдвоем против меня, и утреннее хорошее настроение мгновенно как рукой сняло. Я заново вытираю губкой со стола и заговорщически подмигиваю Хьюго.

Под конец учебного года Иза такая грустненькая. Она истощена и очень нуждается в каникулах, чтобы наверстать упущенное. Ради поднятия ее морального духа я решил сделать ей подарок. Брожу вдоль рядов торговой улицы и ищу, что бы такое ей купить.

Цветов? Нет, они сразу завянут. Конфет? Хм, может и хорошо, но не так роскошно. Белье? Нет, ведь я не знаю ее размера. Проходя мимо ювелирной лавочки, я останавливаю свой выбор на одном украшении с красивым камешком.

Продавщица дает мне посмотреть серебряное ожерелье, оно так и искрится тысячью отблесков. Иза придет в восторг. Я отдаю столько же денег, сколько за редкие виниловые диски, и выхожу из ювелирки с маленькой коробочкой в руках.

Иза ждет меня как на иголках. Я забыл, что сегодня утром мы договорились вместе идти за покупками.

– Ты куда это запропастился? – спрашивает она меня немного нервно.

Вместо ответа я протягиваю ей коробочку. Она вдруг замирает, потом наконец облегченно вздыхает. Открывает сначала мой подарок, а потом – широкие объятия. Обвивает меня руками и нежно целует.

Ладушки в обмен на камушки. Уж не знаю, чем заслужил, но, как бы там ни было, Иза счастлива, она вся лучится и сияет как в прежние времена. И даже шепчет мне на ухо свою старую дразнилку:

– А в голове пусто, на плечах капуста!

Любовь штука такая, воспоминания ее подпитывают.

В конце учебного года училка Нины поставила большой спектакль с участием детей. Его сыграют в тот самый день, когда Изе идти на благотворительную ярмарку.

Я даю Нине слово прийти посмотреть спектакль, она там играет бабочку, которая в конце сказки, к ее большому удивлению, превращается в принцессу. И вот я сижу в зрительном зале бок о бок с другими родителями, которые обмахиваются программками.