Маг поневоле - Иван Алексин

Вот только мой недруг, верно оценив наметившуюся расстановку сил, в драку ввязываться, не пожелал. Снова затрещали кусты и вот уже Силантий, выскочив на дорогу, шагах в десяти впереди нас, торопливо зашагал в сторону уходящего каравана, сдирая на ходу прицепившиеся к одежде колючки.

— Мопсу? — Гонда задорно хмыкнул, провожая взглядом Силантия. — Смешное ругательство! Надо будет запомнить.

— Да вот, само как–то вырвалось! — Я закусил губу, мысленно проклиная себя за длинный язык. — Знать бы ещё, что это такое!

— Понятно, — закивал головой Гонда, зашагав вслед за обозом. — Ты только вот что. Старайся поменьше таких слов говорить. И вообще. За языком следи. Я-то промолчу, — юноша покачал головой, словно сам удивляясь этому. — А вот другие вмиг донесут. И не только Силантий. А нам, в следующий раз, могут и не поверить.

— Так и этот ещё не закончился, — решил поделиться я своими опасениями. — Не думаю, что до города донос Силантия не дойдёт. А там и спрос другой будет. Как бы эти, — кивнул я в сторону Марка и Лузги, — не проговорились.

— Нет, — ехидно усмехнулся Гонда, перепрыгивая через очередную рытвину, заполненную зацветшей водой. — Раз сразу не выдали, теперича, никуда не денутся. Жрецы не любят, когда им врут, особенно если отступников покрывают. Так что они теперь до конца на своём стоять будут. И ты, главное, тоже не подведи. Нас четверо, а этот — один. Нам и вера будет.

— А если и вправду в деревне поспрашивать решат?

— Не, — хмыкнул Гонда, покачав головой. — Это Силантий сгоряча сказал. Кто же в такую даль из Вилича потащится, чтобы донос простого изгоя проверить? Тем более, что остальные послухи о другом твердят? Вот если бы мы слова Силантия подтвердили, тогда да.

— А как ты их уговорить то смог? — поинтересовался я, кивнув в сторону Марка и Лузги. — Тем более, если за ложь наказать могут. Они же, поначалу, меня выгораживать не собирались. Да и сейчас, судя по всему, не очень–то этому рады.

— Должок за ними один был, — не стал вдаваться в подробности Гонда.

— Понятно, — уныло кивнул я. — Я вот только одного не понял. Зачем Силантий меня выдать хотел? Его староста, наоборот, помочь мне просил. Чтобы я до Вилича обязательно дошёл, и беды для деревни не было. А он мне гадить начал. Получается, что и деревне тоже. Ведь если я в школу эту, ну для магов, не попаду, наверняка в деревне ещё троих ребят заберут. Да и за то, что отступника в деревне пригрели, жрецы по головке точно не погладят.

— Неа, — покачал головой Гонда. — Силантий всё правильно рассчитал. Ты же не сбежал никуда. Даже наоборот. В Вилич бы ты тогда наверняка попал, — он ехидно хмыкнул. — На телеге, связанный, да ещё и под охраной. Так за что в деревню наказывать? Ты же никуда не делся? А уж жрецам виднее, что с тобой дальше делать: в школу направлять, в ходоки, аль на плаху. А что отступником оказался, — Гонда сделав паузу, скривил губы. — Так за то род твой в ответе. С него и спрос. Ну и с отца–наставителя, конечно. Тебе ещё повезло, что Мефодий не шибко умён! — юноша криво улыбнулся. — Не сообразил, что может отцу Игнатию напакостить. Не то, тебя бы сразу вязать начали.

— Выходит ты не только меня спас, но и мою семью, — перед глазами встала Маришка, с её нелепыми косичками и озорными глазами. — Я тебе, значит, вдвойне обязан теперь.

— Пустое, — небрежно отмахнулся Гонда. — Глядишь и ты мне подмогнёшь когда–нибудь, — парнишка немного помолчал, искоса поглядывая в мою сторону и решившись, спросил, пытливо глядя мне в глаза: — Слушай Вельд. А тебе только слова незнамые вспоминаются аль ещё чего? Может страны чужеземные или рухлядь диковинная? А может, иногда, и в себе что–то странное замечаешь? Словно другой ты, какой то? Ну, как будто и не Вельд вовсе?

Я облизал разом пересохшие губы, стараясь успокоить, бешено заколотившееся сердце. Это что же получается, я не первый здесь такой? Были уже первопроходцы, раз Гонда спрашивает. Вон как уставился, будто рентгеном просвечивает! А может и сейчас есть?!

Я уже хотел было, рассказать своему спутнику всё как есть, как вдруг что–то во взгляде Гонды меня остановило. Что? Я и сам толком не понял! Нехорошее что–то! Умом понимаю, что не прав! Нормальный парень Гонда! Не стукач какой–нибудь и не гнида, вроде Силантия! И если кто и сможет мне в этом мире помочь, так это как раз он! И всё же я решил пока и ему не открываться. Один раз меня мой язык под местный правёж уже чуть не подвёл. И хватит с меня! Впредь умнее буду! То, что в этом мире уже были такие как я, не значит, что их тут хлебом–солью встречали. Вполне может быть, что как раз наоборот. Могут и на костре спалить объявившегося колдуна или ещё чего похуже сделать. И тот же Гонда, первым же меня на этот самый костёр и определит, при этом искренне считая, что поступил правильно. Лучше сначала побольше об этом мире узнать, а там, если что, и открыться можно будет.

— Как это? — я изо всех сил постарался изобразить на своём лице искреннее недоумение. — Я — это я. Ну Вельд, значит. Как же я ещё кем–то быть могу? Чудно, как то!

— Вот и хорошо! — Гонда широко улыбнулся. — А то я опасаться стал уже. Вдруг ты совсем головой ослабнешь? Юродивому при обозе не выжить! Понимаешь, — юноша нерешительно покосился на меня. — Просто, почему–то, по сердцу ты мне пришёлся. После того как батю берыга в лесу заломал, я один совсем остался. Родоков нет. Сверстники перед голодранцем начали носы задирать. Да и не до них мне стало. С голодухи брюхо пухло, — Гонда раздраженно пнул подвернувшийся под ногу комок грязи и признался. — Я даже когда баллот вытянул, почти обрадовался. Хоть с голоду этой зимой околеть не дадут. Как–никак княжье имущество. В общем, — паренёк, сделав небольшую паузу, предложил: — Давай теперь вместе держаться, ну как сотоварищи, — он покосился вперёд, в сторону Силантия и хмыкнул. — С земляком твоим у тебя не заладилось с самого начала. Да еще плетей он в деревне за донос лживый получит. Ещё более зло затаит. Не получится у вас с ним одной артели.

— Я согласен, конечно! Я и так к тебе уже как к другу отношусь!

Сердце радостно забылось. А жизнь то налаживается! Вот и первый товарищ появился, на которого положиться можно! Тем более такой проныра, как Гонда. Такой и сам нигде не пропадёт и мне никуда больше вляпаться не даст!

— Вот и хорошо, — приобнял меня за плечи мой новый друг. — Вместе выжить полегче будет.

* * *

Ближе к вечеру, мы, наконец–то, вышли из леса. Могучие деревья почти полностью заслонявшие своими кронами всё небо, отступили, сначала сменившись мелколесьем вперемежку с кустарником, а затем и вовсе остались позади, недружелюбно помахивая ветками нам вслед. Теперь обоз передвигался по колосящемуся, высокой почти по пояс травой, полю. Солнце, хоть уже и клонилось к закату, ещё не успело коснуться своим краем далекого горизонта и светило довольно ярко. Вдалеке, большим тёмным пятном, чернел частокол деревеньки, которая, очевидно, и была конечным пунктом дневного перехода. Люди заметно приободрились. Голоса стали громче, веселей, среди воинов посыпались немудрёные шутки, один из служек даже что–то запел, правда, так бездарно и настолько заунывное, что ему быстро пришлось заткнуться.