Смертницы - Тесс Герритсен

— Скажите полиции, чтобы убирались, — продолжала женщина. — Здесь, в этой комнате, у меня шестеро заложников. И пуль хватит на всех.

— Эй, мэм! Вам нужно успокоиться. Не трогайте никого.

Стилман побагровел от злости.

— Как такое могло произойти?! — воскликнул он, повернувшись к Хейдеру. — Я думал, мы изолировали телефонные линии.

— Так и есть. Но она звонила с сотового.

— С чьего сотового?

— Номер зарегистрирован на имя Стефании Тэм.

— Нам известно, кто это?

— …ой! Друзья, у меня проблемы, — сказал Роб Рой. — Звукорежиссер только что сообщил мне, что нам поступил приказ прекратить переговоры. Полиция перекрывает нам эфир, друзья, и мне приходится сворачивать разговор. Вы все еще на связи, мэм? Алло! — Пауза. — Похоже, мы потеряли связь. Ну, я надеюсь, она успокоится. Дамочка, если вы все еще слышите меня, пожалуйста, не трогайте никого. Мы можем помочь вам. А всем нашим слушателям напоминаю: с вами радиостанция «КБУР». «Жребий брошен…»

Имертон выключил запись.

— Все, — сказал он. — Вот что нам удалось записать на пленку. Мы тут же перекрыли этот звонок, как только поняли, с кем говорит ди-джей. Но эта часть разговора все-таки просочилась.

На Стилмане лица не было. Он стоял, уставившись на теперь уже немую аппаратуру.

— Черт возьми, что она задумала, Лерой? — обратился к нему Хейдер. — Что это было — попытка привлечь внимание? Она ищет у публики сочувствия?

— Не знаю. Все это очень странно.

— Почему она не разговаривает с нами? Почему звонит на радиостанцию? Мы пытаемся связаться с ней, а она постоянно вешает трубку!

— Она говорит с акцентом. — Стилман взглянул на Хейдера. — Она явно не американка.

— И что значит эта фраза: «Жребий брошен»? Что она хочет этим сказать? Что игра началась?

— Это цитата из Юлия Цезаря, — подсказала Маура.

Все посмотрели на нее.

— Что?

— Эти слова произнес Юлий Цезарь, стоя на берегу Рубикона. Перейдя через реку, он объявил гражданскую войну Риму. Он знал: сделай он этот шаг, и обратной дороги не будет.

— При чем здесь Юлий Цезарь? — удивился Хейдер.

— Я просто рассказываю вам, откуда взялась эта цитата. Когда Цезарь отдавал своим воинам приказ перейти реку, он понимал, что возврата не будет. Это был большой риск, но Цезарь слыл азартным игроком и любил бросать кости. Приняв решение, он произнес: «Жребий брошен». — Маура помолчала и добавила: — И вошел в историю.

— Так вот что значит перейти Рубикон, — наконец понял Стилман.

Маура кивнула.

— Наша террористка приняла решение. Она дала нам понять, что обратной дороги для нее нет.

— Мы получили информацию по этому сотовому телефону! — раздался возглас Имертона. — Стефания Тэм — одна из докторов медицинского центра. Отделение акушерства и гинекологии. Она не отвечает на звонки, и в последний раз ее видели, когда она направлялась в отделение диагностической визуализации к своей пациентке. В больнице сейчас проверяют расписание дежурств и наличие персонала, пытаясь установить, кто может находиться в числе заложников.

— Похоже, одно имя нам уже известно, — заметил Стилман.

— А что с сотовым? Мы пытались дозвониться по нему, но никто не отвечает на наши звонки. Отключить его или оставить?

— Если мы обрубим ей связь, она может разозлиться. Пока пусть телефон работает. А мы просто будем отслеживать ее звонки. — Стилман немного помолчал и, достав носовой платок, промокнул вспотевший лоб. — По крайней мере она начала общаться, только вот не с нами.

Я уже задыхаюсь, подумала Маура, глядя на распаренное лицо Стилмана. А день обещает быть еще горячее. Она вдруг почувствовала, что ее качает, и поняла: ей нельзя оставаться здесь ни минуты.

— Мне нужно на воздух, — произнесла Маура. — Могу я уйти?

Стилман окинул ее рассеянным взглядом.

— Да. Да, идите. Постойте… у нас есть ваш контактный телефон?

— У капитана Хейдера есть и домашний, и сотовый номера. Можете звонить в любое время.

Она вышла на улицу и остановилась, зажмурившись от яркого послеполуденного солнца. Затуманенным взглядом окинула Олбани-стрит. По этой улице она каждый день подъезжала к работе, и все здесь было до боли знакомо. Но сегодня на Олбани-стрит царил хаос; она превратилась в бурлящее море полицейских патрулей и больше напоминала место боевых учений. Все ждали следующего шага со стороны женщины, ступившей на тропу войны. Женщины, личность которой до сих пор оставалась загадкой для всех.

Она направилась к своему офису, пробираясь среди припаркованных полицейских машин. Нырнула под ленту оцепления и, выпрямившись, заметила знакомую фигуру, двигавшуюся ей навстречу. Вот уже два года она была знакома с Габриэлем Дином и никогда еще не видела его таким взволнованным. Он редко поддавался эмоциям. Но сейчас по выражению его лица можно было сказать, что он в дикой панике.

— Какие-нибудь имена уже известны? — спросил он.

— Имена? — переспросила Маура, в недоумении покачав головой.

— Имена заложников. Кто в здании?

— Пока я слышала только одно имя. Доктора.

— Какого?

Она замолчала, удивленная его бурной реакцией.

— Доктор Тэм. С ее сотового звонили на радиостанцию.

Дин повернулся и взглянул на больницу:

— О Господи!

— А в чем дело?

— Я не могу найти Джейн. Ее нет среди пациентов, эвакуированных с этажа.

— Когда она попала в больницу?

— Сегодня утром, после того как у нее отошли воды. — Габриэль посмотрел на Мауру. — Ее принимала доктор Тэм.

Маура уставилась на него, вдруг вспомнив то, что слышала в трейлере. Доктора Тэм в последний раз видели, когда она направлялась в отделение диагностической визуализации к своей пациентке.

«Джейн. Доктор как раз спускалась к Джейн».

— Думаю, вам лучше пойти со мной, — сказала Маура.

«Я приезжаю в больницу рожать. Кажется, вместо ребенка я получу пулю в голову».

Джейн сидела на диване, зажатая между доктором Тэм с одной стороны и чернокожим санитаром с другой. Она чувствовала, как он дрожит, а его кожа в этом помещении с кондиционированным воздухом была холодной и влажной. Доктор Тэм казалась совершенно спокойной, ее лицо напоминало каменную маску. На другом диване съежилась администратор, а рядом с ней тихо плакала медсестра. Никто не смел вымолвить ни слова; единственным источником звука был работающий телевизор. Джейн огляделась, изучая именные таблички на халатах медперсонала. «Мак». «Доменика». «Гленна». «Доктор Тэм». Потом посмотрела на больничный браслет, болтавшийся у нее на запястье. «Риццоли Джейн». Как мы все хорошо подготовлены для морга. Никаких проблем с установлением личности. Она представила, как завтра утром жители Бостона раскроют свои газеты и увидят те же имена, набранные жирным шрифтом на первой странице. «Жертвы захвата заложников в больнице». Читатели скользнут взглядом по имени «Риццоли Джейн» и тут же устремятся к страничке спортивных новостей.