Любовь без преград - Моника Маккарти

Он сжал челюсти и отвернулся.

Она опустила руки и отступила на шаг назад, словно ребенок, которого повариха застала за попыткой стащить кусок пирога и сбежать с места преступления.

Джанет не понимала, что на нее нашло. Она никогда прежде не прикасалась к мужчине так откровенно, не говоря уже о соблазнении.

Его голос прозвучал более резко, чем обычно.

— Здесь неподалеку в Траусе есть постоялый двор, где можно остановиться на ночь.

Джанет вздохнула с облегчением.

— Благодарю.

Остановка в Траусе! Она внезапно поняла, что это значит. Ей не только удалось избежать переправы через реку, но, вероятно, ей удастся добраться до Роксборо. Траус находился недалеко от этого графства.

Юэн не первый раз смотрел на нее напряженным взглядом, и она опасалась, что он догадался о ее намерении.

— Мы не можем появиться там в таком виде. Монашка и воин, путешествующие вдвоем, вызовут много толков.

Поскольку на этот раз он согласился с ней, она не стала напоминать ему о том, что раньше говорила то же самое, когда он настаивал на сопровождении ее.

— Что вы предлагаете?

— Я сниму часть своих доспехов, а вы — свой головной покров и белый наплечник.

Ее глаза расширились, когда она поняла, что он задумал.

— Вы хотите, чтобы мы сделали вид, будто женаты?

Почему эта идея пугает ее больше, чем мысль о роли монашки? Если бы она задумалась о своих грехах, то поняла бы, что последний — не такой уж тяжелый.

— У вас есть другие предложения?

— Неужели нет других мест, где мы могли бы укрыться? Например, в какой-нибудь пещере? В заброшенной хижине? Или в шалаше?

— Есть, но на другой стороне реки. — Он указал на переправу, которую в очередной раз захлестнула волна. — Выбирайте.

Выбор был очевиден. Не было причин сомневаться, но она колебалась. Почему мысль о том, чтобы притвориться его женой, пугала ее не меньше, чем переправа через реку по бревнам?

— Я предпочитаю постоялый двор.

Он коротко кивнул.

— Я оставлю вас на минуту, чтобы вы могли привести себя в порядок и снять облачение. — Он указал на деревянный крест на ее шее, который она носила с той памятной ночи, когда пыталась освободить свою сестру. — Спрячьте его.

Джанет была благодарна Ламонту за то, что он предоставил ей возможность уединиться. Она удовлетворила свою самую настоятельную потребность, затем быстро сняла головной покров и наплечник, что нелегко было сделать, потому что дождь сильно намочил материю. Она постаралась не думать о том, что если бы Юэн не настоял на сопровождении, она сейчас была бы в теплом и сухом аббатстве. Завершив приготовления, она снова завернулась в накидку и уложила снятые вещи в мешок. Без прежнего одеяния она почувствовала себя уязвимой.

Но что ей угрожало?

Джанет спрятала крест под простым черным платьем, когда Юэн вернулся, и поняла, какая угроза нависла над ней.

О Боже.

Внутри у нее все сжалось. Он снял свой устрашающий шлем, и она впервые увидела его лицо полностью.

Она ошибалась. Он не просто красив. Он потрясающе красив. Темноволосый, голубоглазый, с правильными чертами лица, он выглядел так, что в ней проснулся и дал о себе знать первобытный женский инстинкт. А эти губы… этот подбородок… эти глаза.

У нее вырвался вздох восхищения, чего не случалось даже в юные годы при виде красивых мужчин.

Его волосы ниспадали мокрыми прядями на лоб, скулы и подбородок покрывала небольшая щетина, по лицу стекали капли дождя, и это только усиливало его суровую привлекательность. Сердце ее замерло.

В следующий момент Джанет охватил ужас от осознания того, что с ней происходит. Она поняла, почему чувствовала себя так скованно в его присутствии с самого начала.

«Боже милостивый, неужели я увлечена им!»

Словно у зайца, который видит охотника, у Джанет возникло инстинктивное желание убежать. Впрочем, можно все же убедить его отказаться от ночевки на постоялом дворе. Но тут она подумала: неужели перейти по бревнам через реку менее опасно, чем провести с ним ночь?..

Когда хозяйка постоялого двора открыла дверь в комнату, Юэн понял, какую огромную ошибку совершил, позволив девушке уговорить его не переправляться через реку.

Он окинул взглядом помещение на втором этаже, что заняло у него пару секунд, ведь комната была ненамного больше единственной кровати, расположенной у дальней стены. Помимо маленького стола и деревянного табурета другая мебель отсутствовала. Здесь было очень тесно.

Юэн был потрясен, и сердце его тревожно забилось. Ни в коем случае нельзя оставаться вдвоем с этой девушкой в такой тесноте!

Он собирался попросить другую комнату — размером побольше, — когда полная, на вид почтенная хозяйка повернулась к нему с гордой улыбкой.

— Это наша самая большая комната и, по-моему, самая лучшая. Из этого окна вы можете видеть весь двор, — бодро сообщила она, указывая на ставни над кроватью. — Крыша надежная, и у вас будет сухо. Правда, мы не можем разжечь огонь из-за соломенной крыши, но вам будет уютно и тепло от очага в нижнем холле, и если вы дадите мне свои мокрые вещи, я повешу их у огня внизу. К утру они высохнут.

Ни он, ни сестра Дженна, казалось, не знали, что сказать. Он-то часто страдал от недостатка слов, а вот для красноречивой монашки это, судя по всему, был редкий случай.

Хозяйка положила на кровать стопку постельного белья, которое захватила с собой. Затем повернулась к сестре Дженне и сказала, подмигнув и многозначительно посмотрев на кровать:

— Если вам потребуется еще одно одеяло, дайте мне знать. Впрочем, ваш муж бравый паренек, и с ним вам и так будет тепло.

Сестра Дженна, казалось, побледнела еще сильнее, и глаза ее расширились до такой степени, что Юэн рассмеялся бы, если бы не испытывал то же, что она. Назвать это чувство опасением было бы преуменьшением. Эта комната представлялась теперь камерой пыток.

Юэн готов был поблагодарить хозяйку и выйти, однако такое поведение могло привлечь излишнее внимание, чего он старался избегать. До сих пор все шло хорошо, и они оставались неприметными. Он не хотел необдуманным поступком подвергать риску себя и девушку.

Кроме того, он сознавал, что сестра Дженна права: попытка переправы через реку во время грозы чрезвычайно опасна. Они оба замерзли и промокли до костей. Он мог бы соорудить временное укрытие, однако это была бы долгая и мучительная дождливая ночь. Теперь его ждала не менее мучительная ночь, но по другой причине. По крайней мере, девушка будет в тепле и сухости. Он не мог больше смотреть, как она дрожит, — это вызывало у него какое-то странное чувство. Нужно было что-то сделать, чтобы она перестала дрожать.