Кружева лжи - Анастасия Дока

– Что случилось?

– Задержан мужчина с фотографии. Его только что взяли на квартире Васильевой.

Рыбы. Много рыб. Одна безобразнее другой. Расплющенные, серые. Вонючие. Они кружили, окружали. Смотрели. От их взглядов хотелось сбежать, исчезнуть. Но рука сама потянулась к ножу. Откуда он взялся в воде? Нож распорол сначала одну уродину, затем вторую. Рыбы молчали. Кровь падала на дно. Алым наполнились глаза убийцы.

Вокруг всё стало багровым.

Пробуждение успокоило, отогнало навязчивые образы.

– Ненавижу рыб…

Контрастный душ, бритва. Капелька крови. Образ из сна? Нет. Боль настоящая. Пальцы стёрли кровь.

Вода. Полотенце. Кухня. Нож, зажатый в руке. Ключ, другая комната. Риск.

Комната полыхала красным: то ли в реальности, то ли в фантазиях. Шаг к окну. Взгляд на снежную улицу.

В тот день тоже падал снег…

Фото на стене.

Желание изгнать прошлое остриём нацелилось в снимок блондинки. Фотография размера А4, приколотая к обоям, вызывала гнев. Пробуждала время от времени дремлющие эмоции. Помогала быть сильнее и идти к своей цели по-прежнему, как и в начале пути, когда блондинка только появилась в жизни.

Ледяное воспоминание опалило холодом. Пришлось принять успокоительное. Однако облегчение не наступило.

Теперь справиться с нервами помогало лишь одно –  когда ОНА боялась.

– Тварь… – нож вонзился в сердце блондинки. Испорченный снимок упал на пол – туда, где валялась сотня таких же.

– Завтра… – прозвучало в тишине. – Завтра один бульдог вернётся.

***

Снежана долго не могла заснуть. Мысли об Ангеле, о Марке не давали покоя. Вита отдала ей свою комнату, а сама легла в гостиной.

– Не стоит, Вит. Это же твоя квартира. Я… я лягу, где скажешь. Ты и так слишком много сделала.

– Перестань. Тебе необходимо отдохнуть, а я часто смотрю по ночам телевизор. В комнате будет спокойно. Звук долетает, но зато не видно вспышек от моих манипуляций. Я же кнопки давлю, как тараканов. Перебегаю с канала на канал. Ты знаешь.

– Знаю.

– Так что решено. Отдыхай, а мне всё равно не уснуть после случившегося. Ты не видела Ангела… а я… видела. Мне, наверно, будут сниться кошмары. Лучше посижу у телевизора подольше. Вроде обещали повтор сериала.

– Если с Орейро, я тоже посмотрю, – попыталась напроситься в компанию Снежана.

– Нет. Сказочный. Я в последнее время черпаю оттуда вдохновение.

Снежана не любила переделок известных историй. В итоге легла на чистое постельное бельё в комнате подруги. Смущения от чужих стен не испытывала. Не раз бывала здесь, а после развода с мужем даже ночевала какое-то время.

ОН с трудом подписал развод, пообещав вернуться и вернуть Снежану. Угрожал за поворотом ЗАГСа. Тогда-то она и решила поехать к подруге на часок. Вита была добра и предложила остаться. Снежана согласилась. После пережитого ей одной оставаться было страшно.

Той ночью не спали – ели пирожные, не заботясь о фигуре, болтали обо всём и ни о чём. Смотрели телевизор.

Сегодня же она и не напрашивалась особо на киносеанс – устала. Слышала, как Вита включила телевизор, принялась щёлкать каналы.

Снежана вслушивалась в звуки, а затем крепко уснула.

Утром решила, что события накануне пригрезились, но сочувствующий взгляд Виты подтвердил обратное.

– Как ты? – спросила подруга. – Я уже завтрак приготовила, новый заказ взяла, а ты всё спишь.

– Нормально. Спасибо. Правда есть совсем не хочется. Но я с удовольствием посижу рядом, – улыбнулась. – Итак чувствую себя обязанной.

– Не начинай. Так поступила бы любая подруга. Сколько мы знакомы? Года два?

Снежана улыбнулась, кивнула.

– И за это время ты ещё не поняла, что за тебя я волнуюсь, как за себя? Снежанка, – присела на край кровати. – Ты мне как сестра, хотя той рядом со мной никогда и не было. Никаких неудобств, слышишь? И ты мне ничем не обязана. А теперь идём завтракать. Хватит гонять тараканов по мыслям. Надевай всё, что понравится, и приходи.

Снежана испытывала неловкость от доброты подруги, поэтому надела одежду, в которой приехала, хотя парочка платьев Виты ей и приглянулась – из хлопка приятных цветов лета. Она не помнила, чтобы раньше их видела.

Стол украшало большое блюдо. Наверно, ещё советское. Обложенное салфетками, оно держало на себе огромное количество ровных круглых блинов.

– Когда ты успела? – изумилась Снежана.

– А что там успевать? – Вита отвинтила крышку на банке абрикосового. – Блины меня научила печь мама ещё в раннем детстве. Делов-то. Налил на сковородку, перевернул. Готово.

Снежана позавидовала подруге. У неё блины отчего-то не получались совсем. ЕМУ она жарила оладьи. ОН не возражал, не ругался. ЕМУ было главное побольше варенья, а на чём неважно.

– А чего ты в своём? – спросила Вита, заворачивая абрикосовое в трубочку. – Ничего не понравилось?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Понравилось, но как-то неудобно. Всё-таки это твои вещи.

Вита вздохнула.

– Как хочешь. Я думала, побудем как сёстры, но ладно.

– Не обижайся.

– И не думала. Ешь, пока тёплые. Я ещё сбегала в магазин и купила набор для борща. Сварим на обед, согласна?

– Я… – Снежана покрутила в пальцах ложку. – Наверно, поеду домой.

– Уже? Ладно. Я вызову такси. Поедем вместе. Хочу удостовериться, что всё в порядке.

– Ты… ты о чём? – дрожь прошлась в районе лопаток.

– Не пугайся, – улыбнулась Вита. – Я уверена, Миша тебя не ждёт. Но мне будет спокойнее, если я сама смогу в этом убедиться.

Краска сошла с лица. В горле пересохло. Ноги задрожали. Снежана плотно сжала колени.

– Что-то я ляпнула, не подумав. Снежанка, прости. Не хотела тебя пугать. Всё, забудь. Никуда он не вернётся. Я поеду, чтобы составить тебе компанию, хорошо?