Романов. Том 8 - Владимир Кощеев

Островерхов не успел задать вопрос, как боец рода Романовых уже вручил ему планшет с набранным текстом. Перед сном у меня было время заполнить пустой бланк. Градоначальник усмехнулся, после чего заговорил сильным голосом:

— Боярин Красноярского княжества Хоркин Леонид Борисович обвиняется в хищении и растрате бюджетных средств на сумму в десять миллионов семьсот семнадцать тысяч девяносто три рубля, — объявил он. — Эти деньги, полученные из казны Русского царства в виде дотаций, боярин Хоркин потратил на покупку недвижимости в Испании. А также спустил на непотребные и недостойные благородного человека развлечения. Доказательства уже опубликованы на официальном портале Красноярского суда, и все желающие прямо сейчас могут с ними ознакомиться.

Так, конечно, не делалось, но я имел право немного изменить порядок. К тому же иного способа показать такой толпе горожан, какие именно у меня доказательства, попросту нет. А так я видел, как народ поспешно достает телефоны и переговаривается меж собой.

— Итак, Леонид Борисович, — обратился я к боярину, которого усадил на жесткий деревянный стул. — Вы признаете вину?

Хоркин поднял на меня тяжелый взгляд и кивнул.

— Признаю, князь.

— Нестор Петрович, читайте дальше, — велел я, убирая руки за спину и не сводя взгляда с Леонида Борисовича.

— По закону Русского царства хищение в размере свыше пяти миллионов рублей признаются особо крупными, — объявил Островерхов. — Что открывает в качестве меры пресечения право смертной казни по усмотрению владельца земли, на которой произошло преступление.

Я кивнул ему, после чего шагнул вперед, полностью игнорируя боярина.

— Жители славного Красноярска! — вновь обратился я к толпе. — Я, как хозяин земли, на которой произошло хищение из государственной казны, вправе казнить этого человека. Но, может быть, вы желаете, чтобы я его помиловал?

На площади установилось молчание. Народ, кажется, даже дышать перестал, лишь бы я не передумал устраивать торжество справедливости. На лицах присутствующих я видел только гнев и желание мучительной расправы над боярином.

Выдержав паузу, я улыбнулся и вернулся на свое место.

— Александр Сергеевич, — позвал я, и майор ЦСБ поднялся на помост, чтобы встать по другую сторону от обреченного боярина.

— Да, князь?

— Властью данной мне государем нашим, я приговариваю Хоркина Леонида Борисовича к смерти. Вы можете забирать его для исполнения наказания. Также уведомляю вас, что все имущество боярина Хоркина должно быть сегодня же описано по всем правилам и передано в казну города Красноярска.

Майор и бровью не повел.

— Все понял, князь.

Пара бойцов ЦСБ, которые и привели боярина, схватили его за плечи и поволокли прочь. Я же повернулся к Нестору Петровичу и заговорил вновь.

— Я, Романов Дмитрий Алексеевич, волею государя Русского царства Михаила II князь Красноярского княжества, с настоящего момента официально лишаю боярского звания род Хоркиных.

Не громыхнула молния, не налетели тучи. Ничего не случилось, но я прекрасно знал, что прямо в эту секунду семья Леонида Борисовича теряет свой дар.

— Всех членов рода Хоркиных выдворить за территорию княжества с запретом появляться когда-либо на моей земле, — договорил я. — Арестованное имущество рода выставить на аукцион, а все полученные на нем средства пустить на нужды города. И, Нестор Петрович, я прослежу, как и куда пойдут деньги.

Чуть в стороне от нас Хоркина поставили на колени и, не устраивая особой помпы, пристрелили. Толпа ревела от радости, а я смотрел на градоначальника, и Островерхов прекрасно понимал, что я хотел ему сказать.

На месте Хоркина может оказаться и он.

Глава 7

Несколько дней спустя. Московский особняк великих князей Выборгских.

Анна Михайловна вошла в кабинет отца и, поклонившись ему, заняла место в кресле. Глава рода, хоть и отошел от дел Министерства, за работой старшего сына пока еще следил. И сейчас как раз читал сводку последних дел наследника и текущего министра иностранных дел Русского царства.

Дочь разгладила и без того идеальный подол платья — скромного, как велел одеваться патриарх Мефодий. Великая княжна в последнее время очень часто выступала перед царскими людьми, светилась в светской хронике и ей приходилось признать — новый светский образ ей самой нравился все больше. А уж сколько выгод обещал роду...

— Рассказывай, — велел Михаил Викторович, откладывая документ в сторону.

Анна Михайловна кивнула.

— Меня включили в свиту патриарха, — доложила великая княжна. — Завтра летим в Киев, оттуда будем перемещаться по стране. Патриарх уже отметил, что моя помощь в сборе средств для нужд церкви оказалась неоценима. Так что отношения у нас сложились хорошими.

Соколов покивал.

— Это хорошо, — изрек он после небольшой паузы. — Образ благочестивой дамы тебе необходим в преддверии суда по разводу с принцем. Наши люди готовят на Герберта компромат. И у тебя нет права хотя бы тень на своей репутации. Запомни, Анна, никаких скандалов. Ты должна выглядеть невинной жертвой. Кроткой, богобоязненной, верной.

Великая княжна улыбнулась.

— Я справлюсь, отец, — заверила она. — Патриарх тоже хочет раскрутить это дело, так что я уверена, что все получится.

— Мефодий не глуп и прекрасно понимает, что для Русской Православной Церкви это будет знаковый процесс, — подтвердил глава рода. — Протестанты должны быть посрамлены, а православные — возрадоваться, это позволит нашей вере получить больше паствы. Борьба церквей, конечно, не так очевидна, как государств, но весьма полезна. Ты и сама знаешь, сколько у меня было агентов среди принявших православие за границей.

Анна Михайловна кивнула.

— Мое время уходит, — произнес Соколов, глядя на дочь со всей возможной серьезностью. — Еще лет двадцать, и вам, моим детям, придется самим стоять за нашу семью. И я хочу, чтобы вы были к этому полностью готовы. Поэтому сейчас так важно заполучить на свою сторону не столько самого патриарха, его век еще короче моего, сколько сердца верующих. Нельзя недооценивать влияние веры на простых людей. И ты должна приложить все силы, чтобы стать для них символом.

Великая княжна Выборгская склонила голову.

— Я добьюсь этого, отец, — пообещала она. — Ты сможешь мной гордиться.

Михаил Викторович вздохнул, глядя на дочь. Следующая тема разговора его явно тревожила, хотя глава рода и старался этого не показывать. Однако великая княжна прекрасно знала отца, и его переживания не прошли для нее незамеченными.

— В январе состоится свадьба князя Романова, — медленно проговорил он, внимательно глядя на Анну Михайловну.