Самая коварная богиня, или Все оттенки красного - Наталья Андреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В панике она начала метаться в надежде, что бумажный пакет лежит где-то на дороге. Вдруг он просто выпал, но ворам не достался. И все еще можно поправить. Теперь Майя думала не о деньгах, а о документах. Ведь там были паспорт, диплом! Там было все! Вся ее жизнь! Глаза застилал туман, и, почти ничего не соображая, Майя побежала не к подземному переходу, а совершенно в противоположную сторону, на дорогу…
– Миша, пожалуйста, побыстрее!
– Стараюсь, Нелли Робертовна! Стараюсь! Кто ж знал, что будет авария и с самого утра огромная пробка?
– Будь так любезен, поторопись! Мы опаздываем!
– Делаю что могу.
– Ну вот. Опоздали. Теперь я совершенно точно ее не найду. Ну почему в доме нет ни одной Марусиной фотографии!
– В телеграмме же ясно написано: встречать не надо.
– Вот и ты меня осуждаешь.
– Нелли Робертовна! Я всего лишь шофер, разве я смею!
– Все меня осуждают. За телеграмму, за то, что позвала в Москву наследницу. Вы все этого не хотите…
– Я-то уж вообще ни при чем.
– Из-за вас я столько времени колебалась, ехать – не ехать, а теперь опаздываю к поезду! Опоздала. Побыстрее, пожалуйста, Миша!
– Теперь-то зачем? Поезд все равно уже пришел. Если только он тоже опоздает.
– Вдруг она еще на вокзале, ловит такси? Или поедет в московскую квартиру? А там никого! Все на даче!
– Ничего, сообразит. И потом: вы же ее никогда не видели, эту Марусю, даже лица не представляете. Мы точно разминемся.
– Ничего, узнаю как-нибудь. Сердце подскажет, ведь Эдуард – ее отец. Я просто обязана ее встретить! Она же бог знает, что подумает! Что ее не ждут, не хотят видеть…
– Действительно: не хотят.
– Это воля Эдуарда. Он так решил. Вы все должны с этим считаться…
– Господи, вот ненормальная!
– Да кто!
– Девица! Мечется, как сумасшедшая! Да куда ж она? А?
– Миша, тормози! Миша!!!
На асфальте расплылось большое красное пятно. Кровь. Такой же красный туман стоял у Нелли Робертовны в глазах, словно ожила одна из картин ее покойного мужа. Этюд в красных тонах. Какой ужас!
…Толпа возле сбитой девушки собралась почти мгновенно, народу на Площади трех вокзалов в любое время суток полно. Кто-то по мобильному телефону звонил в МЧС, тут же появилась полиция.
– Так, граждане! Разойдитесь!
– Надо ее перенести!
– Не трогайте ничего! Вдруг что-то серьезное? Лучше дождаться «Скорой».
Нелли Робертовна застыла у машины с помятым бампером.
– Миша! Ужас какой, Миша! Что теперь делать?!
– Да жива она, жива!
– Сама под колеса кинулась!
– Сумочку у ней бритвой разрезали. А там, наверное, все деньги были. Вот и заметалась.
– Приезжая, с поезда, должно быть. Вон и чемодан.
– Миша!
– Нелли Робертовна, успокойтесь.
– Граждане, пропустите!
– Где же «Скорая»?
– Граждане, дайте пройти полиции! Кто сбил женщину? Чья машина? Кто свидетель?
Пока к месту происшествия ехала «Скорая» и человек, назвавшийся врачом, оказывал девушке первую медицинскую помощь, сотрудник полиции попытался выяснить личность потерпевшей. Из открытого чемодана была извлечена маленькая черная сумочка на длинном ремешке.
– Так. Документов нет. Но вот заложенная страничка, на ней писано «папа». Листов Эдуард Олегович…
– Миша!
– Нелли Робертовна!
– Господи, да это же она! Маруся!
– Вот тебе и встретили…
– «Скорая»! Наконец-то!
Нелли Робертовна Листова была близка к обмороку. Ее шофер тоже находился в подавленном состоянии, хотя свидетели в один голос утверждали, что девушка сама бросилась на проезжую часть. Сотрудник полиции неторопливо, со знанием дела, заполнял протокол.
– Нелли Робертовна? Вам плохо? – взволнованно спросил Михаил. – Сердце, да?
– Дайте кто-нибудь женщине капель! Врача сюда!
… – Как она? – спросила вдова Эдуарда Листова, после того как ей сделали укол успокоительного, у врача, приехавшего на «Скорой».
– Сотрясение мозга. Пока без сознания от болевого шока. Похоже, сломано два ребра. В больницу ее надо.
– А кровь? Откуда кровь? – заволновалась Листова.
– Головой об асфальт ударилась, но, по счастью, несильно. Шофер успел затормозить. Молодец просто!
– Я поеду с ней! В больницу!
– А вы, простите, ей кто?
– Я знаю эту девушку. Вернее, я ехала ее встречать.
– Родственница? Знакомая?
– Родственница, да.
– Вы-то сами как себя чувствуете?
– Почти нормально. Просто не понимаю, как это могло случиться? Нелепость какая-то. Она ехала в Москву, к нам, и… Миша! Поедем скорее, Миша! Я сяду в «Скорую», рядом с ней, а ты поедешь за нами.
– Сожалею, гражданочка, но водитель будет задержан до выяснения обстоятельств. Человека сбили. Хотя дело, кажется, ясное, девушка сама виновата, но надо оформить все как положено. На случай, если она и ее родные предъявят претензии.
– Господи, да мы заплатим, за все заплатим! Не может быть никаких сомнений по этому поводу! За лечение, за врачей. Миша!
– Я потом приеду, Нелли Робертовна. Езжайте. Куда ее сейчас? – мрачно спросил водитель у шофера «Скорой помощи».
– Пока в Склифософского…
– Нет-нет! – засуетилась Листова. – В хорошую частную клинику!
– Да где ж мы вам сейчас…
– Тогда в отдельную палату. Я все оплачу. Только все самое лучшее. Ума не приложу, как это случилось?
Ближе к полудню
– Маруся…
Она невольно заволновалась: какой ласковый голос. Совсем как у мамы… Потом Майя поморщилась: пришла боль. В глазах стоял розоватый туман, так что лучше их закрыть. Да еще и тошнит.
– Маруся…
Это же мама, ее мама. Только она ее так называет: Маруся. «Значит, я дома? Все, слава богу, закончилось. Самое страшное позади, мама будет заботиться о своей глупышке-доченьке, она всегда будет рядом».
– Как ты себя чувствуешь, Маруся?
– Ни…чего.
– Голова, да? Сильно болит голова?
– Да…
А вот разговаривать сейчас хочется меньше всего. И глаза открывать не хочется, совсем. Голова действительно болит, и грудь тоже. Как же она так? Ведь что-то случилось? Что-то ужасное? Перед тем как эта машина…
