Честь Белого Волка - Андрей Белянин

– Вы не ответили.

– Ох, лорд Белхорст, если бы всё было в моей власти, – делано вздохнул отец Лоренцо, заламывая руки. – Ваше дело будет рассматривать Святейший суд инквизиции. От себя могу лишь дать слово, что они управятся в три дня, а до этого ни с вами, ни с вашим другом ничего не случится. Но если вы не подпишете эту бумагу, то я не могу ручаться и за один час! Говорят, в этих страшных подземельях с пленниками происходят жуткие, неподвластные человеческому разуму вещи…

Я молча принял перо и поставил витиеватую роспись лорда Ставра Белхорста по прозвищу Белый Волк.

– А вы умный человек, – с непередаваемой смесью удивления и уважения протянул старый инквизитор. – Отдыхайте и думайте о своей душе. Уверен, что уже через несколько дней вы получите ответ от суда, праведного, милостивого и справедливого!

Я тронут. Значит, у нас с Эдом есть шанс дожить хотя бы до послезавтра. Раньше нас не прикончат, им же необходимы доказательства добровольной передачи замка Кость его прежним владельцем в тёплые ладошки улыбчивого епископата. Но времени всё равно так мало…

– Ставр, ты идиот. Я всё слышал.

– Сам знаю. А что, у меня были варианты поторговаться?

– Ты мог бы предложить им… э-э… ну…

– Вот именно. Засунь свой длинный язык в одно место и молчи.

– Почему?

– Да потому что из-за тебя мы тут оказались!

Эд, похоже, надулся. Нет, язык никуда совать не стал, в этом я уверен, но надулся стопроцентно, к гадалке не ходи. Как бывший бог, он абсолютно уверен в своей полной непогрешимости и склонен любое своё деяние считать скорее божественным откровением, чем ошибкой любого рода. Вы хоть когда-нибудь слышали, чтобы дядя Эдик извинялся?! Да никогда, нипочём и ни за что на свете!

Ну вот, в таких реалиях примерно мы и живём, причём каждый день. Это вам не кирпич на крышу обнаглевшего «Гелендвагена», это не по-детски, тут на Севере все люди серьёзные. Значит, нас всё равно казнят. Ну и ладно…

Спустя час-полтора после того, как все ушли (я даже задремать успел), дверной засов был… нет, не сдвинут, а, судя по хриплому лязгу, выдернут из двери с ботвой!

– Здравствуй, лапка.

– Привет, па. – В камеру шагнула чёрная тень, но я знал, кто это и зачем она появилась.

– Ты должна была сидеть дома и ждать.

– Чего? Пока тебя здесь четвертуют и сожгут? – Тонкие пальчики моей дочери на раз порвали железные кандалы, словно гнилую нитку.

– В первый раз, что ли?

– Ты… ты… нельзя было меня оставлять одну!

– Милая, – я обнял всхлипывающую дочь, – мне и в страшном сне такое бы не приснилось. Это твой любимый дядя Эдик влез обеими ногами в тюлений жир, кстати, не образно выражаясь, но раз пошла такая пьянка…

– Я его убью!

– Не надо! – В дверях моей камеры появился бледный Эд. – Я виноват, быть может, это не факт, но вдруг, короче, мы же родня?! Так примите меня таким как есть.

– Седрик! – возвысил голос я, только сейчас заметив массивную фигуру за спиной Хельги.

– Вы уверены, что это я, сир?

– Нет, это ёжик в тумане встретил мою дочь в замке, рассказал ей, куда мы направились, и по её приказу бросился следом! Сколько с вами бойцов?

– Неужели для захвата замка вам действительно мало меня, миледи Хельги, сэра Эда и ваших лошадей? – не поверил бывший участник трёх Крестовых походов.

Истинная правда, я до сих пор не представляю себе, когда он говорит серьёзно, а когда издевается. Примерно через полчаса мы были на свободе.

Все (!!!), подчёркиваю это слово, стражники, охранники, часовые валялись в полной отключке, не шевеля и усом, пока мы, пройдя коридорами, не выбрались к маленькой калитке у ворот. Наши бдительные лошади честно ждали в ночи, чёрный Центурион прикрывал белую андалузку.

– Па, извини, если я неделю вела себя как истеричная ботанка, – на ухо повинилась мне моя горячая дочь северной крови (уже оксюморон!). – Но сейчас я пойду с тобой до конца, и пусть они все горят в аду, дьявольские отродья!

Это её боевой клич ещё от мамы, с трёхлетнего возраста, когда она впервые надавала по соплям мальчикам в детском саду. Ну чтоб вы поняли, мы сменили четыре садика, и только в одном из них хоть как-то жаловались дети. В трёх других она на эмоциях и стрессе серьёзно покалечила парочку суровых воспитательниц коммунистической закалки, пытавшихся ни за что поставить её в угол. Один раз вызвали меня, два раза машину «скорой помощи».

– Это ведь всё из-за Метью. Я дура, па?

– Ты моя самая любимая дочка.

– Потому что других нет?

– Потому что тебя я люблю больше жизни, – честно признался я, обнимая её за плечи.

Хельга всхлипнула и уткнулась носом мне в грудь.

– Тебя так долго не было, ты даже записки не оставил. Я плюнула на всё и пошла в замок Кость. А там твой грозный Седрик пытался юлить, но быстро сдался, стоило мне заплакать. Все мужчины такие доверчивые?

– Нет, только я, Седрик и Эд, ещё Центурион, ну и остальные, – почесав в затылке, признался я. – Пойдём, милая.

– Домой? – радостно обернулся бывший бог, бросаясь к своей кобыле.

– Нет, – хищно ухмыльнулся я. – Мне тут пришлось ради кое-кого кое-что подписать, так вот я бы хотел вернуть этот документ обратно.

– Сир?

– Увы, Седрик. Вы заберёте сэра Эда, сядете на коней и будете в полной готовности ждать нас на выходе. Со мной пойдёт только моя дочь.

Пока дядя Эдик орал на меня благим матом, используя все известные ему северные проклятия, Хельга впервые за последнее время посмотрела мне глаза в глаза, не скрывая своего изумления.

– Папуль, ты… ты серьёзно? Ты мне доверяешь?

– Ты – дочь своей матери и своего отца, в тебе горячая кровь граничар и ледяная ярость самой Смерти. Кому я ещё могу доверять?!

Хельга бросилась мне на шею с таким пылом, что едва не сломала её. Четверть минуты мы постояли в обнимку, а потом выдохнули и, оставив наших за калиткой, прошли через двор, вновь шагнув в освещённые факелами коридоры королевского замка.

Естественно, я и близко не представлял, в каком крыле поселился отец Лоренцо. Но в принципе практически все средневековые замки строились по одному образцу, и если вы посетили хотя бы три из них – смело считайте, что обошли все!

Ориентируясь по запаху, я на раз-два без ошибок вывел нас на кухню, где пришлось слегка притопить громкого повара в чане с сегодняшним супом (ну, его откачают поварята), чтобы выбраться через склад продуктов к винтовой лестнице на второй этаж.

Там мы вообще шли под ручку, никого не стесняясь и улыбаясь каждому встречному, потому что я (чтоб вас всех!) настоящий лорд, а Хельга в своём средневековом платье, отделанном мехом и жемчугами, выглядела заезжей баронессой с Севера.