Дни изгнания - Катарина Керр

Их сопровождающие ехали следом. Рано утром основная часть алара ушла вперед со стадами и табунами, оставив небольшое сопровождение для тех, кто не мог передвигаться быстро. Впереди ехала Энабрилья и вела под уздцы лошадь, впряженную в тяжелую повозку, груженную палатками. Следом ехал ее муж Вилэнтериэль, вскинув на плечи кожаную сумку, в которой спал их младенец. Он следил, чтобы племенные кобылы и жеребята не разбредались в разные стороны. С другой стороны табуна за ними следил его брат Тальбреннон. Ближе к вечеру Нананна призналась, что устала, и они остановились отдохнуть под сенью ив. Они не собирались разбивать палатки ради одной ночи, но Далландра сказала, что одна для Нананны необходима.

– Не нужно, – сказала Нананна.

– Успокойся, мудрейшая, – отозвался Вилэнтериэль. – Мы сделаем это за считанные минуты.

– Дети, дети, мой час еще не настал. Когда придет время, вы можете суетиться вокруг меня, сколько душе угодно – все равно это не продлит мою жизнь.

– Я знаю, что ты права, – сказала Далландра, – но…

– Никаких но, дитя. Если ты знаешь это, веди себя подобающе.

Вилэнтериэль разрешил спор по-своему – он и Таль развернули небольшой шатер, чтобы уберечь старую ведунью от ночной сырости, и набросали на полотняный пол подушек. Далландра помогла Нананне устроиться и сняла с нее башмаки. Нананна наблюдала за ученицей с легкой усмешкой, положив свои худые руки на колени.

– Думаю, мне придется вздремнуть перед обедом.

Далландра укрыла ее легким одеялом и пошла помогать обустраивать лагерь. Мужчины уже отвели коней на водопой; Энабрилья сидела на земле, укачивая плачущего Фарендара. Ему был всего годик – по эльфийским меркам он считался новорожденным. Далландру вдруг пронзило предчувствие, и она спустилась ниже по ручью.

Несмотря на яркое солнце, она замерзла, будто кусочки льда прокалывали ее сознание, будто наступила зима – это был знак того, что жизнь ее должна разорваться пополам и безвозвратно измениться. Вероятно, приближается смерть Нананны.

Вечером, пока остальные сидели у костра, Далландра вошла в шатер. Нананна сотворила большой световой шар, подвесила его к шесту и рылась в дорожных сумках в поисках серебряной шкатулки, в которой хранила магические камни. Их было пять, каждый вставлен в серебряную оправу с гравировкой – рубин для огня, топаз для воздуха, сапфир для воды, изумруд для земли и – самый большой – аметист для эфира. Нананна выложила все пять на подушку и нахмурилась.

– Я вздремнула, и мне кое-что приснилось. Надо посмотреть дальше. Хм, пожалуй, аметист подойдет.

Она аккуратно завернула остальные камни в шелковые лоскуты и положила аметист на правую ладонь. Далландра встала рядом на колени, вглядываясь в камень. Из центра исходил тонкий луч света, потом пустота начала куриться дымком – или Далландре это просто показалось? Наннна смотрела очень внимательно, иногда кивая головой, потом произнесла ритуальное слово, освобождающее камень от видения.

– Очень интересно, – сказала она. – Что ты об этом думаешь?

– Ничего. Я ничего не увидела.

– К нам с востока направляется человек, владеющий магией. Судьба ждет его здесь, а впустить его должна я.

– Не один из этих вонючих круглоухих?

– Любой, кто служит Свету, будет радушно принят в моей палатке.

– Конечно, мудрейшая, но я не думаю, что у круглоухих хватит мозгов освоить магию.

– Ну, ну! Не подобает ученику Света говорить злые слова и иметь предвзятое мнение.

– Прошу прощения.

– Вообще-то я тоже не очень люблю круглоухих, но я стараюсь. Ты тоже должна стараться.

Ближе к вечеру следующего дня они въехали в алардан, большой лагерь, в котором Народ собирался в конце лета, окончив сезон скитаний. В этом году вожди разбросанных племен выбрали озеро Прыгающей Форели, самое южное из четырех озер, расположенных вдоль широкой реки, которую жители Элдиса, не имеющие воображения, называли просто Авер Педролок – река четырех озер.

За озером рос первозданный дубовый лес, освященный Народом для захоронений тысячи лет назад. На северном берегу на широком лугу раскинулись сотни ярких палаток, похожих на диковинные цветы. Стада коз и табуны лошадей в кольце всадников паслись поодаль.

Тальбреннон повернул животных к общему пастбищу. Далландра спустилась к берегу и нашла свободное место, где можно было разбить палатки.

Они спешились, и тут же человек десять подбежали к ним, чтобы помочь мудрейшей и ее ученице. Далландра вывела Нананну из суматошной толпы и усадила на траву; к ним тут же присоединилась Энабрилья с сыном. Фарендар не спал, улыбаясь матери широкой беззубой улыбкой.

– Смотри, солнышко, какой красивый лагерь. Сегодня вечером будет играть музыка, ты тоже послушаешь.

Фарендар загулил. Он был очаровательным младенцем, с большими лиловыми глазами, светлыми волосиками и нежными ушками, длинными и еще скрученными как у всех малышей. Они начнут расправляться, когда ему исполнится три годика.

– Поцелуй тетю Даллу. – Энабрилья подняла малыша. – Мой самый ненаглядный!

Далландра вежливо чмокнула мягкую розовую щечку. От малыша попахивало.

– Он опять напачкал.

– Ах ты, грязнулька!

Энабрилья встала на колени и сняла с ребенка кожаный подгузник. Она чистила его и не прекращала ласково ворковать, отчего Далландру начало подташнивать. Ее подруга непрестанно сюсюкала над малышом, и не имело значения, чем она при этом занималась – чистила грязный подгузник или вытирала ему сопливый нос.

Порой Далландре было трудно поверить, что это та же самая девушка, которая собиралась стать лучницей и всегда скакала впереди алара, та самая, которая любила вдвоем с Далландрой ночевать в лесу. Конечно, любое дитя дороже золота и серебра, потому что они рождались у Народа очень редко. Это знал каждый эльф, и далландра часто напоминала себе об этом. Энабрилья надела Фарендару подгузник, и он тут же намочил его, залив и себя, и мать, но она только рассмеялась, как будто он сделал что-то чрезвычайно умное.

– Пожалуй, я пойду обратно, – сказала Далландра. – Посмотрю, стоит ли уже палатка.

Палатки уже поставили, и банадар Галабериэль стоял с четырьмя своими дружинниками у входа палатки Нананны. Деревенщины, так называла про себя Далландра этих юношей, вооруженных длинными мечами из Элдиса; и походка у них неуклюжая. Галабериэль, однако, был совсем другим – очень проницательным и толковым, и умел по справедливости рассудить всех в своих аларах. Далландра протянула вперед руки ладонями вверх, и он коротким, но уверенным кивком ответил на этот жест уважения.

– Я рад видеть тебя, мудрейшая. Надеюсь, Нананна чувствует себя хорошо?

– Устала немного. Она отдыхает на берегу.

– Я пойду поговорю с ней. – Галабериэль взглянул на сопровождение. – Вы останетесь здесь.