Время библиомантов. Противостояние - Кай Майер

С оглушающим рокотом брызги от волны, посланной Арбогастом, разбивались о стеклянный потолок в центре второго зала. Окна лопались, а осколки водопадом обрушивались на экспонаты.

– Кэт! – Финниан, качаясь, поднялся на ноги.

Саммербель устремилась к тому месту, где упала Кэт. Фурии не удалось разобрать, что с ними было дальше, потому что столб пыли встал перед её глазами.

– Аттик, – подала голос Изида, пытаясь сделать его твёрдым, – отпусти их. А после мы поговорим.

Фурия приблизилась к воротам:

– Без тебя я отсюда не уйду.

– Не дури! – убеждала её Изида, не сводя при этом глаз с Арбогаста.

Финниан побежал.

– Аттик!.. – начала предостерегающе Изида.

Какое-то время Фурия была уверена, что Арбогаст остановит Финниана, выпустив в него всю силу своей сердечной книги. Оба были лютыми врагами, и никакого другого исхода не предвиделось. Но за секунду до того, как Финниан достиг ворот, Арбогаст сделал рукой жест, словно приглашающий наведаться в другой зал. Финниан молча пронёсся мимо и помчался к тому месту, где барахтались в пыли Кэт с Саммербель.

– Чего ты добиваешься? – спросила Изида учителя.

– Брось все эти глупости, и идём со мной, – уговаривал её Арбогаст.

– В то, чем я здесь занимаюсь, я верю всей душой. Можешь ли ты о себе сказать то же самое? Задумываешься ли ты вообще об этом? Или речь идёт лишь о слепом повиновении трём семействам?

В девятнадцатом веке, когда Академия ещё называлась «Алым залом», руководящая секция библиомантов состояла из пяти семейств. Антиквы и Розенкрейцы подверглись исключению, а затем и чуть ли не истреблению. Предки Фурии, последние из выживших Розенкрейцев, бежали в Англию, в укромную долину в Котсуолдсе, и под именем Ферфаксов начали новую жизнь. Три остальных дома – Кантосы, Химмели и Лоэнмуты – присоединились к Адамантовой Академии, чтобы впредь управлять миром библиомантики с помощью железных правил и законов.

Аттик Арбогаст воплощал всё то, что с тех пор пошло по ложному пути. Он был поклонником диктатуры, который под маской невинной любви к книгам скрывал своё стремление к власти. Вопрос Изиды был вполне оправдан: сам-то он верит ещё в идеалы, с которых некогда начинал Зибенштерн, хотевший с помощью книг улучшить мир? Имело ли для него значение всё то, что было прежде сутью библиомантики? Или же его собственные убеждения уже давным-давно поблёкли, как и многое другое, чем занимался Зибенштерн?

– Мне нужна твоя помощь, – начал он снова, едва Фурия оказалась рядом с Изидой.

– Моя помощь! – Она повторила с такой интонацией, что это прозвучало как оскорбление.

– С этой просьбой я обращаюсь к тебе неохотно.

Изида высмеяла его:

– Думаешь, я не в курсе, что ты уже несколько месяцев охотишься за мной? Ещё не все мои информаторы замолкли. Ты каждому разъяснил, что убьёшь меня за мои проступки.

Аттик в задумчивости кивнул.

– Во всём, что я говорил, я был убеждён. Ты – предательница, Изида. В нашем деле нет худшей провинности, тебе это известно так же хорошо, как и мне. Агенты-перебежчики…

– Я больше не агент.

Не говоря ни слова, он смерил её взглядом и тихо вздохнул:

– С тех пор как тебя нет, кое-что изменилось. Пришли в движение такие силы, которые долгое время казались вечными и неоспоримыми. Я искал тебя не для того, чтобы наказывать. Я здесь потому, что мне нужна твоя поддержка.

Из густого чада пыли выделились три фигуры.

Кэт немного прихрамывала, но всё же шла прямо, опираясь на руку Финниана. Создавалось впечатление, что её немного задело.

– Я злился на тебя, – продолжал Арбогаст, поскольку Изида и дальше хранила молчание, – но я не питал к тебе ненависти. Ненависть безрассудна и контрпродуктивна. И тебе должно быть ясно, что эта суматоха, организованная твоими дружками, – всего лишь плод юношеских мечтаний, обречённый на провал. И если ты не уцепишься за свой последний шанс, ты потерпишь фиаско вместе с ними.

Фурия увидела, как Саммербель открывает сердечную книгу. Предостерегающим взглядом она хотела предупредить новую атаку на Арбогаста, ведь на этот раз агент несомненно её уничтожит. А он, по всей вероятности, уже давно почувствовал, что затевалось у него за спиной. Фурия внутренне приготовилась прийти Саммербель на помощь. Едва заметив её напряжение, петушиная книга зафырчала. В тот же миг Финниан тронул Саммербель за рукав и еле заметно покачал головой. Фурия поняла, чем это объяснялось. Финниан хотел узнать, как Изида отреагирует на предложение Арбогаста. Неужели он действительно так не доверял Изиде? После всех этих месяцев!

– Всё это не имеет к тебе отношения, – увещевал Арбогаст таким спокойным, почти нежным тоном, что Фурию прошиб озноб. – Ты была моим лучшим агентом. Почти без посторонней помощи ты подавила восстание в убежище Равенскурт[13]. А битва за сад Дюма[14]? Наш триумф! Неужели ты забыла?

Ни о чём таком Фурия и слыхом не слыхивала. Академия постоянно отрицала, что против её правления поднимались восстания. Но всё перечисленное Арбогастом несомненно подразумевало применение военной силы против населения отдельных убежищ.

– Сначала ты отпустишь их, – голос Изиды звучал так, словно, скрежеща, тёрлись друг о друга два айсберга, – а потом мы перейдём к твоим просьбам.

– Нет! – Фурия схватила её за рукав. – Нельзя на это полагаться! Он ведь обманывает тебя…

Изида покачала головой:

– До сих пор каждое его слово было правдой.

– О саде Дюма ходили слухи, – заметила Саммербель.

– И о Равенскурте тоже! – рявкнул Финниан свирепо.

Кэт рядом с ним выглядела ещё очень слабой и только внимательно переводила взгляд с одного на другого.

При взгляде на Фурию Изида сверкнула глазами:

– Забирай своих друзей и уходи! Открывайте ворота и проваливайте отсюда!

– Но ведь это и твои друзья, – возразила Фурия.

Финниан, Кэт и Саммербель остановились менее чем в десяти шагах от Арбогаста.

– Мне нужна твоя помощь, – повторил Арбогаст Изиде. – Если ты меня выслушаешь, ты поймёшь. Речь идёт о чём-то гораздо более значимом, нежели всё это.

Что он имел в виду? Руины Мардуковой коллекции? Или, может, весь Либрополис?

– Изида, пожалуйста! – умоляла Фурия.

– Убирайтесь, наконец! – накинулась на неё Изида.

Арбогаст одарил Фурию снисходительным взглядом.