Все, чего ты желаешь - Кирстен Миллер

— А вот и ваше гнездышко, — Френсис открыла дверь и отошла в сторону. Она явно ждала похвалы. — Тут недавно был ремонт.

— Это комната Констанс! — воскликнула Хейвен.

И мебель, и обои, конечно же, — совсем другие, но атмосфера не изменилась. Хейвен вспомнила, как стояла у окна, мечтая оказаться где-нибудь еще.

— Ох! Я думала, ты будешь рада. Что, тебе нехорошо? — засуетилась напуганная Френсис. — Хочешь, чтобы я поселила вас в соседней комнате? Пара минут — и она будет готова.

— Нет-нет, все отлично, — отказалась Хейвен, хотя ее начало слегка подташнивать.

Однако она ошиблась. Даже лежа рядом с Йейном, она целую ночь металась и ворочалась. В конце концов Хейвен изнемогла и впала в отчаяние. Открыв глаза, она очутилась в ресторане. На ней было неудобное белое платье — множество слоев оборок. Она снова превратилась в Констанс, и сегодня ей исполнялось шестнадцать. Спустя несколько лет она встретит любовь всей своей жизни. В ресторане она обедала с матерью. Та беззаботно болтала о чем-то с подругой в другом конце зала. Констанс ждала ее, лениво перебирая лепестки роз в букете, стоявшем посередине столика. Официантка принесла Констанс порцию мороженого с фруктами и орехами.

— Я этого не просила, — произнесла Констанс. На самом деле она бы, пожалуй, с удовольствием угостилась мороженым, но заметила, что мать посматривает на нее. Элизабет в юности была толстушкой, поэтому бдительно следила за фигурой дочери.

— Нет? — с чуть фамильярной улыбкой проговорила официантка. Она казалось ненамного старше Констанс — лет восемнадцати-девятнадцати. — Прошу прощения.

Она взяла вазочку с десертом и водрузила на поднос. На столике остался конверт с надписью «Констанс Уитмен». Девушка оторвала от него недоуменный взгляд, но официантка уже исчезла за дверью кухни. Констанс торопливо положила конверт на колени и аккуратно открыла.

Когда Хейвен проснулась, она не сразу поняла, кто она и где находится. Она осторожно встала с кровати, чтобы не разбудить Йейна. Френсис сидела на диване в гостиной и читала газету. За ее спиной в огромном окне голубело небо. У Хейвен возникло ощущение полета.

— Доброе утро, — проговорила Френсис, подвинулась и похлопала по обивке дивана. — Хочешь кофе и тосты?

— Не откажусь, — хрипловато ответила Хейвен.

— Йейн спит? — спросила Френсис.

— Да.

— Если так, то, может, ты меня просветишь, почему вы вернулись в Нью-Йорк? — произнесла Френсис. — По телефону все прозвучало как-то загадочно.

— Мой друг Бью пропал без вести.

— Тот высокий, широкоплечий, красивый мальчик, с которым ты была на похоронах Йейна?

— Он самый. Несколько дней назад он прилетел в Нью-Йорк, чтобы увидеться с парнем, который убедил его в том, что они — вечные возлюбленные. И с тех пор никто ничего о Бью не слышал.

— Ужасно, — сокрушенно покачала головой Френсис.

— Не надо огорчаться. — Хейвен прожевала кусочек тоста, запила черным кофе и сразу почувствовала себя увереннее. — Он жив, и я его найду.

Френсис ничего не ответила. Наверняка она ждала продолжения рассказа.

— Ты?

— Да. Я обязана.

— Не полиция?

— Они тоже ведут розыск. Но они не станут стараться, как я.

— Но ты, милая, в сущности, еще ребенок.

Хейвен едва не рассмеялась. «Еще ребенком» она не была никогда.

— О, нет, Френсис.

Подруга скрестила руки на груди. Впервые со времени их знакомства эта хрупкая блондинка стала по-настоящему похожа на взрослую женщину.

— Вы оба сильно рискуете. Если хоть кто-нибудь здесь увидит твоего дружка, такое начнется… Он готов объяснить миру, почему он больше года притворялся мертвецом?

— Мы надеялись, что никто ничего не узнает, — вздохнула Хейвен.

— Я тоже. Но разве Йейн не был главным подозреваемым по делу об убийстве того музыканта… как его звали? Джереми?

— Джереми Джонс. Йейн не имеет к преступлению никакого отношения.

— Я тебе верю. А у копов может быть другое мнение.

«Сколько меня можно ругать», — с тоской подумала Хейвен. Она сама прекрасно понимала опасность ситуации.

— Ты права, Френсис. Было бы лучше мне вернуться одной, но Йейн бы не согласился. Но я и не представляю, чем он собирается заниматься в Нью-Йорке. Не исключено, что он будет сидеть дома, с тобой. Ему нельзя светиться на людях.

Френсис сделала глоток кофе. Когда она поставила чашку на блюдце, ее губы тронула усмешка.

— Я на этой планете живу впервые, но я кое-что знаю о мужчинах. Ты действительно считаешь, что твой красавец будет торчать в Верхнем Вест-Сайде с дамочкой, которая ему в тетки годится?

— Почему бы и нет? — парировала Хейвен.

— Не сомневаюсь, у него есть свои соображения, — Френсис отпила еще немного кофе. — Но сейчас меня гораздо больше интересуют твои планы. Ты догадываешься, где может находиться Бью?

— Нет, но у меня есть зацепка. Тот парень, на встречу с которым отправился Бью, многое помнил о нашем воплощении в средневековой Флоренции. Я могла бы определить похитителя Бью, если узнаю побольше о нашей прежней жизни в Италии.

— И каким образом?

Хейвен растерялась. Френсис не следует говорить лишнего.

— Есть одна женщина, — решилась Хейвен. — Она утверждает, что может заглядывать в прошлые жизни других людей. Сегодня я ее навещу.

— Звучит любопытно.

— Точно, но это не главное. Очевидно, женщина работает в спа-салоне.

— Неужели?

— Так говорит Йейн. Она дает консультации в классном спа-салоне, который по карману только богачкам.

— Неужели на Мортон-стрит?

— Именно! — воскликнула Хейвен. — А ты откуда знаешь?

— Ну, я-то в средствах не стеснена, — негромко рассмеялась Френсис. — Несколько раз я там бывала, когда училась в университете. В последнее время я туда не наведываюсь. Народец у них — специфический, замкнутый. Но я с радостью составлю тебе компанию.

— Спасибо, не стоит, — сдержанно поблагодарила Хейвен.

— Я тебе еще пригожусь, — возразила Френсис. — Место очень странное. Ты сама поймешь, что я имею в виду.

— С какой стати это должно меня пугать? Вся моя жизнь необычна.

— Верно, счастливица! О, кстати, у меня для тебя что-то есть. Хотела вчера отдать, но при Йейне не решилась. Я подумала, что лучше сделать это тет-а-тет.

Френсис принялась рыться в выдвижном ящике письменного стола и наконец победно помахала клочком бумаги.

— Письмецо нашел рабочий, когда комнату Констанс ремонтировали. Оно лежало под половицей…