Плач в ночи - Мэри Хиггинс Кларк

— Кто там живет? — спросила Бет.

— Кто-то из тех, кто работает на папочку.

Пока они разглядывали дом, отворилась парадная дверь. На крыльцо вышла женщина и помахала им, явно подзывая к себе.

— Бет, Тина, пойдемте, — поторопила девочек Дженни. — Кажется, мы сейчас познакомимся с нашей первой соседкой.

Дженни почудилось, что, пока они шли через поле, женщина не отрывала от них взгляда. Невзирая на холодный день, она оставила дверь широко распахнутой. Поначалу, из-за худощавости и сутулости женщины, Дженни решила, что та уже совсем старая. Но, подойдя ближе, поняла, что ей под шестьдесят, не больше. В каштановых волосах, небрежно заколотых в пучок, виднелись седые пряди. Очки без оправы увеличивали грустные серые глаза. На женщине был длинный бесформенный свитер поверх мешковатых трикотажных штанов. Свитер лишь подчеркивал ее костлявые плечи и чрезмерную худобу.

Однако в лице угадывалась былая красота, а губы с опущенными уголками были хорошо очерчены. На подбородке виднелся намек на ямочку, и Дженни ясно увидела, как выглядела эта женщина, когда была моложе и веселее. Пока Дженни представляла себя и девочек, женщина по-прежнему не отрывала от нее взгляда.

— Именно об этом и рассказывал Эрих, — произнесла она тихо и нервно. — Он говорил: «Руни, когда увидишь Дженни, ты решишь, что смотришь на Каролину». Но он не хотел, чтобы я упоминала об этом.

С заметным усилием она постаралась успокоиться.

Дженни импульсивно протянула к ней руки:

— А мне Эрих рассказывал о вас, Руни, о том, как долго вы живете здесь. Я так понимаю, что ваш муж - управляющий на ферме. Я с ним еще не знакома.

Женщина пропустила эти слова мимо ушей.

— Вы из Нью-Йорка?

— Да.

— Сколько вам лет?

— Двадцать шесть.

— Нашей дочке Арден двадцать семь. Клайд сказал, она уехала в Нью-Йорк. Может, вы с ней встречались? — Вопрос прозвучал пылко.

— К сожалению, нет, — ответила Дженни. — Но Нью-Йорк большой город. Чем она занимается? Где живет?

— Не знаю. Десять лет назад Арден сбежала. Зря это она. Могла бы просто сказать: «Мам, хочу поехать в Нью-Йорк». Я ей никогда не мешала. Вот папа был с нею строг. Наверное, она знала, что отец не отпустит ее, такую юную. Но она была умницей, ее даже выбрали президентом клуба «Четыре Эйч»[9]. Я и не знала, что ей так не терпелось уехать. Думала, она счастлива с нами.

Глаза Руни смотрели в стену. Она словно ушла в собственные мысли, как будто объясняла то, что уже объясняла много раз.

— Она была нашим единственным ребенком. Мы долго ее ждали. Была такой прелестной малюткой, и такой энергичной, понимаете, о чем я. Такой активной, прямо с рождения. Так я сказала, назовем ее Арден, сокращенно от «страстная»[10]. Имя для нее было самое то.

Бет и Тина прижались к Дженни. Их что-то напугало в этой женщине, что-то в ее пристальном взгляде и легкой дрожи.

«Боже мой, — подумала Дженни. — Ее единственный ребенок, а она десять лет не получала от нее весточки. Я бы с ума сошла».

— Видите, вот ее фотография, — Руни указала на снимок в рамке на стене. — Я сделала ее всего за две недели до того, как Арден уехала.

Дженни посмотрела на фото крепкой улыбчивой девушки-подростка с кудрявыми светлыми волосами.

— Может, она вышла замуж, и у нее тоже детки, — продолжала Руни. — Я много об этом думаю. Вот почему, когда я увидела вас с малышками, подумала, может, это Арден.

— Простите, — отозвалась Дженни.

— Нет, ничего. И пожалуйста, не говорите Эриху, что я снова болтала про Арден. Клайд сказал, Эриху тошно слушать, как я все время талдычу про Арден и Каролину. Клайд сказал, что поэтому Эрих, когда его отец умер, отправил меня на пенсию с работы в доме. Я так ухаживала за этим домом, прямо как за собственным. Когда Джон и Каролина поженились, мы с Клайдом приехали сюда. Каролине нравилось, как я все делаю, и даже после того, как она умерла, я все делала точно как для нее, как будто в любую минуту она вернется. Но пойдемте на кухню. Я испекла пончики, и кофейник горячий.

Пахло свежим кофе. В веселенькой кухне все уселись вокруг белого эмалированного стола. Тина и Бет с жадностью накинулись на теплые пончики, посыпанные сахарной пудрой, запивая их молоком.

— Я помню Эриха в этом возрасте, — сообщила Руни. — Всегда пекла для него такие пончики. Если Каролина отправлялась за покупками, то оставляла его только со мной. Мне казалось, что он почти мой собственный ребенок. Наверное, и до сих пор кажется. Когда мы поженились, у меня Арден через десять лет родилась, а Эрих у Каролины появился в первый же год. В жизни не видала, чтобы маленький мальчик так любил свою маму. Глаз с нее не сводил. А вы правда похожи на нее, правда.

Руни потянулась за кофейником и вновь наполнила чашку Дженни.

— И Эрих так добр к нам. Потратил десять тысяч долларов на частных детективов, пытаясь найти, куда подевалась Арден.

«Да, — подумала Дженни, — это в его духе».

Пробили часы над мойкой. Полдень. Дженни торопливо поднялась. Эрих вернется домой. Ей ужасно хотелось быть с ним.

— Миссис Тумис, нам пора бежать. Я очень надеюсь, что вы заглянете в гости.

— Зовите меня Руни. Все так зовут. Клайд не хочет, чтобы я теперь ходила в большой дом. Но я его обманываю. Я частенько хожу туда, убедиться, что все хорошо. А вы заходите ко мне. Я люблю гостей.

Улыбка очень преобразила ее лицо. На секунду грустные морщинки исчезли, и Дженни поняла, что угадала - когда-то Руни Тумис была красавицей.

Руни настояла на том, чтобы они взяли с собой пончиков:

— Ими хорошо полдничать.

Открыв перед гостями дверь, женщина подняла воротник свитера.

— Наверное, сейчас отправлюсь искать Арден, — вздохнула она. И снова голос ее поблек.

Высоко в небе сияло полуденное солнце, озаряя заснеженные поля. Когда Дженни с девочками миновали поворот, то увидели дом. Под солнечными лучами сияли бледно-красные кирпичи. Наш дом, подумала Дженни. Девочек она держала за руки. Будет ли Руни бесцельно бродить по этим полям в поисках своего потерянного ребенка?

— Это была хорошая тетя, — объявила Бет.

— Да, — согласилась Дженни. — Ну, пойдемте. Бегом. Наверное, папочка ждет нас.

— Который папочка? — спросила Бет сухо.

— Единственный.

Перед тем как открыть дверь на кухню, Дженни прошептала детям: