Тур Хейердал. Биография. Книга 2. Человек и мир - Рагнар Квам

Тур хотел завоевать Парнас. Однако пока ему приходилось довольствоваться тем, что он завоевал признание публики.

После нападок Карстена он хотел все бросить. Но силы вернулись к нему. Ему нужно было следить за каждым своим шагом, если он хотел избежать ударов скептиков. Борьба с ортодоксальной наукой стала «борьбой всей жизни».

В первую очередь Хейердала поддерживала мысль о том, как монография сможет заставить критиков замолчать. «Пока всемирно известные ученые, такие, как Питер Бак, и остальные называют в мировой прессе все это ерундой, мы не будем там, где должны быть, когда игра закончится, но я гарантирую, что Бак и его клика пожалеют о своих безжалостных словах», — писал он своим товарищам по путешествию.

Времени было мало, и Тур знал, что его «повесят» противники, если он вскоре не подготовит монографию.

Но не успел Хейердал поставить последнюю точку, как поднялась новая буря. И это были не кредиторы, не налоговые органы или ученые, которые ставили палки в колеса. Это была женщина с Таити.

На самом юге Хедмарка, в дремучем лесу у шведской границы, находится озеро под названием Скьярванген. Там у отца Тура Хейердала была дача или скорее даже целый хутор. Он назывался Углевика и состоял из главного дома, амбара, дровяного сарая и сторожки. Владение включало также шестьдесят гектаров леса.

Отец купил Углевику у двоюродного брата в 20-е годы. Как только дела на пивоварне в Ларвике позволяли ему, он сейчас же устремлялся в этот, по его словам, «рай на Земле».

Однажды во время войны, в феврале 1944 года, когда он жил там, поправляя здоровье, ему пришла в голову мысль составить завещание; вскоре ему исполнялось семьдесят пять лет, и он уже не был в состоянии посещать Углевику так же часто, как и прежде. Он знал, что Тур любит жить в согласии с природой, и считал, что лучшего места, чем здесь, у Скьярвангена, для него и Лив с детьми, не найти, пусть только закончится война. Отец, конечно, знал, что Тур очень полюбил Свиппопп у Лиллехаммера, но «я не сомневаюсь, что Тур предпочтет жить в Углевике», — писал он Алисон.

Отдавая Углевику Туру, он обделял троих детей от первого брака. Но он так любил Тура и восхищался им: «Он мой любимчик, его я люблю больше всех из моих четверых детей». Но у него были и прагматические соображения. Тур не получил, как другие, «приданое при женитьбе», и, кроме того, «его образование обошлось дешевле». При этом отец выдвинул одно непременное условие. Если Тур хочет получить Углевику, он должен там жить. Он не может использовать ее только как летний дом.

К разочарованию отца, Тур предпочел после окончания войны остаться в Свиппоппе. Сына не соблазнило и то, что отец значительно потратился на ремонт Углевики. Но после развода с Лив ему понадобился новый дом. Тур согласился вступить в наследство и принял условие отца: Углевика станет его постоянным местом жительства.

Бесконечные разъезды после путешествия на «Кон-Тики» привели к тому, что прошло немало времени, прежде чем он смог добраться до Углевики. Лишь в начале лета 1950 года он переехал туда вместе с Ивонн, прихватив с собой монографию. Наконец он смог на время отойти от полемики. Защищенный тишиной леса, он вплотную занялся окончательной доработкой того оружия, что однажды должно сразу поразить всех его врагов. Чтобы монография наверняка дошла до научного мира, он писал ее по-английски. И пока он писал начерно, от руки, как он привык, Ивонн перепечатывала текст на машинке, так же как до нее это делала Лив.

В лесу. Тур одно время жил в Углевике, на хуторе, унаследованном им от отца. Здесь он закончил свою научную монографию о «Кон-Тики»

Это была кропотливая работа. Монография должна была выглядеть солидно, и, чтобы продемонстрировать размах своих исследований, Тур постепенно создал справочный аппарат с более чем тысячей ссылок, а также обширную библиографию. Размах подчеркивался также большим количеством иллюстраций в виде фотографий и рисунков, которые все должны были получить поясняющий комментарий, прежде чем быть помещенными в довольно объемный текст.

Временами Хейердал работал так быстро, что Ивонн, на ком лежало и домашнее хозяйство, не успевала за ним. Однажды, когда все чуть было не рухнуло, она обратилась с мольбой к своей близкой подруге из Осло: «Я отстаю на 300 рукописных страниц от Тура. Ты должна приехать мне помочь!» «Но я собираюсь пойти в школу домохозяек», — вздыхала та. Ивонн переубедила ее: готовить она сможет научиться и в Углевике. Подруга позволила себя уговорить, но на обучение кулинарному искусству времени не осталось.

Тур и Ивонн провели почти год в Углевике, когда однажды в июле 1951 года к ним вдруг постучался их хороший сосед Уле Углевиген. Туру Хейердалу звонят по международному телефону. Из Америки. Это срочно.

Уле был крестьянином. За один или два шиллинга он предоставлял свои услуги горожанам, приехавшим погостить на дачах у Скьярвангена. Пока там жил Хейердал-старший, дел было немного, хотя кое-что приходилось делать и при нем. Но, как только здесь поселился его знаменитый сын, началась настоящая суета. Постоянно кому-то был нужен молодой Хейердал, и, поскольку в этой местности телефон был только у Уле, он, наряду с хозяйственными работами и другими делами, взял на себя и обязанность по связи с внешним миром.

Из Америки? Кто бы это мог быть?

Тур отложил карандаш и отправился вместе с Уле.

Агентство новостей Рейтер оставило свой номер. Тур пару раз повернул диск аппарата и поднял трубку. Через несколько секунд он связался с дамой на коммутаторе. Не будет ли она так любезна соединить с Нью-Йорком?

Что им было нужно? Поговорить о книге про «Кон-Тики», которая, похоже, побила все рекорды на американском рынке?

— Да, сэр, это говорит Тур Хейердал…

Агентство просило дать комментарий в отношении иска, выдвинутого против него миссис Арлетт Пуреа с требованием компенсации в размере 150 тысяч долларов. Дело будет разбираться в одном из судов Лос-Анджелеса осенью.

Изменившись в лице, Тур положил трубку. Сумма составляла в пересчете на кроны почти миллион, или, по сегодняшним меркам, четырнадцать миллионов. Если Арлетт Пуреа, исполнительница танца хула-хула, с которой он познакомился на Таити, выиграет дело, она разорит его. Он думал, что, возможно, отделается уплатой «подходящей суммы», чтобы отозвать иск, но что она зайдет в своих требованиях так далеко, он не мог представить даже в самом страшном сне.

Как только Хейердал вернулся в дом, он тут же сел за машинку и начал писать письмо адвокату, помогавшему ему в Лос-Анджелесе: «Я, как и Вы, конечно, понимаете, шокирован. Мне представляется, что все это заговор с целью составить себе целое состояние. Я не думаю, что она сама додумалась до этого, напротив, я подозреваю, что кто-то поделился с ней мыслью о том, что это был бы легкий способ заработать деньги. […] Сам размер ее требований доказывает бесчестность ее намерений».