Эра титанов - А. Дж. Риддл

Через четыре секунды я уже был около них:

– Вы что-то обнаружили?

– Угу. – Майк с трудом сглотнул. Я видел, что он взволнован и одновременно напуган. – Мы кое-что нашли.

Прошлой ночью я почти не спал – мне никак не удавалось прогнать из своего сознания фотографию, которую сделал Майк: восьмиугольное сооружение из стекла и сверкающего металла, стоящее посреди поля. К нему не вело ни дорог, ни тропинок, а кроме того, нигде не было машин и вообще ничего, что указывало бы на то, что находилось внутри. Диковинное строение напоминало мираж, возникший в море высокой зеленой травы.

Майк снял его с горной гряды, находившейся довольно далеко, а потом вместе с товарищами помчался назад, в лагерь. Мы так и не смогли понять, что это такое, но, ради замерзавших голодных пассажиров рейса номер триста пять, я очень надеялся, что внутри полно еды. Да и спутниковый телефон, который помог бы нам выбраться из этой переделки, тоже не помешал бы. Наше положение с каждым часом становилось все отчаяннее.

Я знал, что еды нам хватит только на утро, и не имел ни малейшего представления о том, как добыть еще, в особенности если учесть, что накормить нужно было сто четыре человека. Я попросил Джиллиан организовать поход в лес за орехами и ягодами, а также распределить людей по группам, которые будут следить за костром. Главным образом это было сделано для того, чтобы они занялись каким-то делом и не перегрызли друг другу глотки.

У нас было полно воды, но на этом положительные аспекты нашего положения заканчивались. Мы могли обойтись без еды пару дней или, возможно, немного дольше при определенных условиях, но я понимал, что после этого здесь разразится настоящий ад.

Мы решили, что на восходе солнца четыре отряда разведчиков возьмут оставшуюся еду на два дня на случай, если нам придется где-то разбить лагерь и заночевать. Таким образом мы сможем расширить зону поиска.

Майк здорово придумал взять с собой телефон, и я решил проследить, чтобы у каждого из разведчиков было с собою два мобильника – собственный, если у него еще не разрядилась батарейка, и еще один, взятый у кого-нибудь из пассажиров. Таким образом, на четыре группы по три человека нужно было двадцать четыре телефона. Аппараты от разных производителей и подключенные к разным мобильным сетям должны были максимизировать возможности приема сигнала.

Мы договорились, что разведчики будут останавливаться каждый час, включать телефоны и проверять, не появился ли сигнал, а также фотографировать все, что покажется им интересным, любые ориентиры или знаки. Ландшафт, который описали вчера Майк и его товарищи – холмы, поросшие лесом, и кое-где луга, – мог находиться в любом месте Северной Европы, в Скандинавии или на Британских островах. Но я подумал, что, возможно, разведчикам удастся снять что-нибудь такое, что покажется знакомым кому-то из пассажиров. И тогда мы смогли бы понять, куда следует двигаться и как далеко находится помощь.

На противоположном берегу озера над верхушками деревьев появились первые лучи солнца. Я немного посидел, наблюдая, как мое дыхание превращается в холодном утреннем воздухе в белые облачка, а потом встал и направился в сторону леса.

Боб Уорд ждал меня около импровизированной лестницы, которая вела в носовую часть самолета.

– Я иду с вами, – объявил он.

– Нет, не идешь, Боб, – возразил я и зашагал быстрее, постаравшись обойти его. Однако он преградил мне дорогу.

– Ты же видел фотографию, которую сделал Майк. Там может быть все что угодно. Я нужен тебе, Ник.

Я решил, что пришла пора прекратить разводить церемонии. Мне совсем этого не хотелось, но речь шла о жизни ста четырех человек, и у нас было мало времени.

– Здесь полно дел, Боб. А мы отправляемся в очень тяжелый поход и не сможем останавливаться из-за того, кто не сможет выдерживать темп и нагрузки, – сказал я ему прямо.

– Я смогу.

К сожалению, я в этом сильно сомневался. Уорду было лет шестьдесят, а я даже за себя не мог с уверенностью сказать, смогу ли удерживаться рядом с Майком, который был лет на десять моложе меня и в лучшей физической форме.

Я выдохнул и попытался привести доводы логики:

– Послушай, если ты отстанешь до полудня, то не сможешь вернуться в лагерь до полуночи, а значит, останешься на всю ночь на открытом воздухе и на холоде. Учитывая, что у тебя не будет еды…

– Я все понимаю, Ник. Если я не смогу выдерживать ваш темп, вы оставите меня в лесу. Я прекрасно понимаю, как высоки ставки. Когда мы выходим?

Я ничего не мог сделать, чтобы остановить его, и понимал, что терять время на пустые пререкания нельзя, поэтому покачал головой, сдаваясь:

– Прямо сейчас. Позови Майка, и мы пойдем.

Забравшись внутрь самолета, я опустился на колени рядом с разложенным креслом Харпер. Она спала или находилась без сознания. Я тихонько потряс ее, но она не очнулась. Ее волосы и рубашка промокли от пота, и я стер его с ее лба и убрал волосы с лица. У женщины был сильный жар: я понял, что она серьезно больна, и мне стало страшно. Наконец, усилием воли я заставил себя подняться и отвернулся.

Сабрина в конце самолета о чем-то тихонько разговаривала с Юлом.

– Вы видели Харпер? – спросил я.

– Да, – ответила врач, поднимая на меня глаза.

– И какие прогнозы? Как вы ее лечите?

– В настоящий момент я слежу за ее состоянием.

– И всё?

– У нее инфекция. Я намерена выяснить, сможет ли организм сам с нею справиться.

– Не вызывает сомнений, что он с нею не справляется, – я изо всех сил старался говорить спокойно. – Вы видели ее сегодня утром? У нее сильный жар.

– Это положительный знак, который указывает на то, что иммунная система сражается с инфекцией.

– И терпит поражение. Харпер с каждым днем становится все хуже. Она даже не отреагировала, когда я ее потряс. Ей нужны антибиотики.

Сабрина подошла ближе и заговорила шепотом:

– Антибиотики почти закончились. Я берегу их для критических случаев.

– Харпер как раз и есть критический случай.

– Я имела в виду угрозу для жизни.

– Ее жизни ничто не угрожало бы, она бы даже не заболела, если б не пошла в самолет, чтобы спасти застрявших там людей. Мы ее должники. Что подумают остальные, если она умрет? Ты рискуешь собою ради других, но тебя оставляют умирать? Это опасно, Сабрина.

– Если я дам ей антибиотик сегодня, когда в этом нет абсолютной необходимости, то, возможно, тем самым подпишу чей-то смертный приговор. Я иду на логичный и оправданный риск, чтобы спасти как можно больше жизней. Мне представляется, что вы знакомы с этим понятием, – по крайней мере, на озере вы вели себя в соответствии с ним.