Сын олигарха - Мария Манич

Войдя в полупустой автобус, ухожу в хвост и прислоняюсь лбом к стеклу, опёршись на поручень.

Просунув руку в карман куртки, снова проверяю телефон.

Горестный вздох покидает мою грудь.

Мама: “Мы знаем, что завтра у тебя выходной.”

Закатываю глаза, быстро набирая в ответ:

“Это ещё не точно.”

Мама: “Ждем. Папа будет запекать рульку.”

Я: “Очень сильно постараюсь.”

Мама: “Будь добра.”

Родители кормят меня на убой. Может и не нужно было от них съезжать. Моя комната в родительской квартире всегда свободна, хотя сейчас используется, как склад. Денег можно было сэкономить, хотя бы тех, которые сейчас отдаю за свою комнату шести метров. Комнату, в которой теперь ну просто все напоминает кое о ком. Ну, это не удивительно, с учетом того, что половину комнаты теперь составляет красный диван, а вторую - раздолбанная кровать, от которой я всё никак не избавлюсь.

Отличный дуэт. Просто, блин, Бони и Клайд!

Вздохнув, убираю телефон в карман, и зажимаю его в руке на тот случай, если… мне вдруг придёт сообщение, например. Тогда я сразу почувствую вибрацию...

Выхожу из автобуса под мокрый снег, и быстро иду к “Кислоте”, потому что немного опаздываю.

Переодеваюсь в раздевалке для персонала, вполуха слушая трёп официанток из ресторанной зоны. С тех пор, как я начала здесь работать, стала настоящим экспертом по части ухода, блин, за младенцами, потому что это единственное, о чём они здесь, в раздевалке, между собой разговаривают. Кормление, купание, выгуливание - я будто сама вскормила и вырастила этих детей.

Меня это раздражает, потому что мысли о детях возвращают известно куда!

К зелёным хитрым глазам и наглым требовательным губам. Таким полным, каким не положено быть у мужчины…

Смотрю на себя в зеркало, кусая губу.

Снова проверяю телефон, обещая себе, что это - в последний раз.

Понуро наношу легкий макияж и прохожусь расческой по своим кудряшкам. Они пружинят вверх от пластиковых зубчиков, и я становлюсь похожа на огромный одуванчик. Всему виной уличная влажность.

Крашу губы красной помадой и выхожу к своей стойке.

- Привет, - здороваюсь с охранником, махнув рукой, и загружаю планшет с таблицами брони.

- ЗдоровО, - басит Гена - наш местный шкаф-купе, гроза всякого там быдла и неадеквата.

Если в клубе заварушка, он идёт в расход первым.

После десяти начинает прибывать народ. Натягиваю на лицо вежливую улыбку в надежде на чаевые.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Люди мелькают, как цветные картинки. Работы столько, что я забываю про свой телефон на целый час.

Вообще обо всём забываю.

Ровно до того момента, пока не вижу на входе Его Величество.

Макса, одетого в знакомую парку, джинсы и высокие зимние кроссы, которые вообще не к месту в этом месте…

Сердце подскакивает к горлу. Там и остается.

Я вся вспыхиваю от неконтролируемой радости, зависнув на полуслове и загораясь во всех местах.

Он один. И весь такой до безумия знакомый: точёные грубоватые черты лица, фигура, походка…

Я помню каждое ощущение, все! Даже звуки и запахи...

Пялюсь на него во все глаза, игнорируя клиентов и вытягивая шею.

Ко мне пришел?

Гена тормозит его, наверное из-за кроссовок… но мне отсюда не слышно...

Макс отпихивает руки нашего охранника, и в этот момент я понимаю, что что-то в нём не так…

Хмурюсь и напрягаюсь, прекращая дышать.

Он что… он пьяный?!

Какого… хрена?

Ну, точно…

Его немного шатает.

Мой рот открывается.

Проходя мимо стойки, парень поднимает немного расфокусированные глаза и спотыкается ими о моё полное подозрений лицо. Губы, по которым я страдаю целую неделю, растягиваются в нахальной улыбке, а потом он мне подмигивает и отворачивается, удаляясь вниз по ступеням.

Стою, раскрыв рот и хлопая глазами. Потому что это всё выглядело очень зловеще, будто он задумал какое-то адское дерьмо!

В городе нет более подходящего места, чтобы замутить какое-нибудь дерьмо, чем клуб “Кислота”!

- Что за фигня? - в панике шепчу я, приходя в дикое напряжение.

- Закрой дверь и сядь, - повысив голос, гаркает мой дражайший отец, расположившись в своём пижонском кожаном кресле за своим пижонским дубовым столом.

Такой эстет, прям не могу. Аристократ хренов.

Усмехнувшись, прикрываю дверь и безмятежный иду к креслу напротив. Плюхаюсь в него, вытянув ноги и сложив на животе руки. Готовый слушать.

Сегодня в меню пиздюли, как я понимаю. У меня уже лет десять это основное блюдо. Что поделать, такой уж я сын-дебил. Ну а он - отец-гандон, так что всё по-честному.

Пяти минут не прошло, как самый бедный политик Всея Руси вернулся из областного мухосранска и, не отходя от кассы, решил заняться моим воспитанием.

Меня в этой жизни ничего не выбешивает так, как его попытки меня воспитывать. Поздновато.

- Ещё раз устроишь в доме такой срач, в армию пойдёшь, сортиры вылизывать! - дрожащим от психов голосом, орёт он.

- Да хоть завтра, - лениво отзываюсь я, глядя в его глаза.

Напугал. Армией. У меня вообще-то плоскостопие, и это не прикол.

Пыша праведным гневом, чеканит, тыча в меня пальцем:

- Завтра поедешь в университет и закроешь сессию, я договорился.

Какая щедрость, мля. Договорился он. Щас расплачусь.

- Завтра у меня дела, - отвечаю совершенно честно и откровенно.

Отеческий кулак сотрясает стол.

Ух, поехали. Пристёгиваемся.

Морщусь, выгибая вопросительно брови.

- Я на этом языке не понимаю, - сообщаю ему доверительно.