Восемь с половиной часов - Игорь Анатольевич Верещенский

Полоска расширилась, и в ней появился силуэт человека – девушки-кухарки. Также пугливо, как и Миша, она озиралась по сторонам, потом подняла ворот фуфайки и засеменила валенками по запорошенной дороге в направлении конюшни. По секрету скажу, что так воодушевлённо торопилась она к конюху – молодому парню из деревни, известно зачем. Всё-таки хорошо, что люди периодически нарушают правила, иначе больно скучно было бы жить.

Увидев девушку, Миша спрятался в тени от одной из опор крыши. Кухарка прошмыгнула мимо него в направлении коморки конюха и исчезла за дверью. Миша снова высунулся на улицу. Та дверь, должно быть, осталась открытой. Понадеявшись на это, он что было духу побежал к школе, поднялся две ступеньки небольшого крыльца и толкнул дверь – не заперто. Он боком протиснулся внутрь. Наконец-то тепло! Впереди дверной проём был освещён – там располагалась кухня. Закрываясь, дверь предательски заскрипела. Миша сразу стал искать глазами, куда бы юркнуть, но не успел – из кухни послышался приближающийся весёлый голос:

– Что-то быстро ты! Что ж, конюх-то твой, аль нынче утомился очень?

В дверном проёме возникла невысокая фигура поварихи Евдокии – полной и с добрым круглым лицом, в лучших традициях поварих.

В то время как Миша отважно бегал по школьному двору, наш грозный директор пребывал в бешенстве. Кое-как замотав руку носовым платком, он несколько раз яростно дёрнул за верёвку колокольчика, так что тот отвалился и разбудил Афанасия Михайловича звоном бьющегося стекла, поскольку упал в графин с водой на прикроватном столике и разбил его, уронив в том числе и свечу. Пока управляющий пытался нащупать в луже подсвечник, Ярослав Карлович с развивающимся подолом халата бежал по коридорам школы. Прямо в вышитых узорами тапках он вылетел на крыльцо центрального входа, напугав дремавшего в вестибюле сторожа, и помчался вдоль школьной стены. В школе ещё светились несколько окон первого этажа. В их тусклом свете он смог разглядеть ямку в сугробе, куда упал Миша, но самого мальчика и след простыл. Готовый разорвать любого, попавшегося на пути, директор пошёл назад. И первым на пути попался бедный сторож. Схватив его за ворот фуфайки, Ярослав Карлович прорычал:

– Почему ты здесь!? Ты должен стоять на крыльце!! – и он выпихнул перепуганного сторожа за дверь. – Мальчишку ищи! Он не мог далеко уйти. Всё обыскать! И этому скажи, у ворот!

При входе на лестницу третьего этажа на пути попался Афанасий Михайлович. Не повезло и его впопыхах надетой рубахе:

– Где ты возишься столько времени? Мальчишка сбежал, Панин, разбил окно и спрыгнул.

Управляющий хотел что-то спросить, но директор прижал его спиной к стене:

– Найти его, и никаких возражений! – шипел он сквозь зубы. – Под окном его нет. Он где-то здесь! Найти, иначе я тебя самого запихну в ту комнату!

Повреждённая рука давала о себе знать; платок давно насквозь промок. Оставив кровавое пятно на рубашке управляющего, Ярослав Карлович поспешил наверх. Голова начала кружиться – он потерял слишком много крови. В лаборатории он выпил несколько своих настоек и в бессилии плюхнулся в кресло.

Увидев бледного дрожащего мальчика в промокшей пижаме, Евдокия схватилась за передник, как обычно делала в случае нервного напряжения.

– Батюшки! Замёрз совсем! Как же так, аль сбежал?

Мальчик кивнул.

– Ой! Сейчас опять рыскать будут! Найдут ведь!

– Мне нужно спрятаться. Спрячьте меня! – проговорил Миша дрожащим от холода голосом.

Кухарка подошла и закрыла за ним дверь.

– Ох, влетит Катьке, если найдут её! Да сама виновата. Нечего бегать ночью по мужикам. Да тебя переодеть надо! Совсем замёрз ведь! Пошли пока сюда.

Кухарка провела мальчика на кухню, расположенную за дверью, в которой она стояла, и усадила на стул в дальний угол. Здесь было тепло, пахло тестом и щами – сразу захотелось есть.

– Хоть одежду принесу. Подожди минуту. Пойду в прачечной возьму, там не заметят. А Нинке я не скажу. Или сказать? Ой, чего только они там с детьми делают… – Продолжая причитать, Евдокия удалилась в соседнее помещение, где, видимо, располагалась прачечная. Скоро она вернулась с одеждой в руках: – Нинки не было, слава Богу. Стащила. Переодевайся. Тебя хватились уж?

– Да, я спрыгнул из окна. Спрячьте меня!

Услышав, что мальчик прыгнул из окна, кухарка всполошилась ещё больше

– Что же они там делают с вами!? Точно что-то тут не ладно…

Где-то сверху послышался приближающийся шум, голоса.

– Где ж тебя спрятать-то? Ведь найдут! Прошлый раз всё, черти, перевернули! В каждую щель заглянут! – Евдокия скользила взглядом по кухне, в то время как голоса становились всё громче. – А ну-ка, полезай сюда, я как раз вымыла его! – Она указала на большой чугунный чан в кухонной плите, используемый для приготовления каши. Рядом был ещё один такой же, наполненный ароматными щами.

Евдокия убрала крышку, открыв не очень просторное внутреннее пространство. Миша подумал, что не поместиться туда, но выбора не было – голоса и грохот доносились из соседней комнаты.

– Полезай, не бойся, плита давно топлена! – Беспокойно шептала Евдокия, постоянно оглядываясь. Миша залез внутрь, присел на корточки и опустил голову между колен; Евдокия закрыла крышку. Здесь было значительно теплее, чем в кухне, и запах щей ощущался сильнее. Макушка, правда, упиралась в крышку, и Миша прилёг на бок – стало гораздо удобнее. Теперь ему оставалось только слушать и ждать, что будет.

Управляющий учебной частью и пара помощников, обычно занятых разной работой, вошли в кухню и застали Евдокию у плиты.

– Ищите. Дверь проверьте! – Строго сказал слугам управляющий, и обратился к кухарке: – Ребёнок сбежал – выпрыгнул из окна. Не видела?

– Ой, что ты, нет! Никого не было, я на кухне одна, тесто замешивала, пироги завтра будут…

Уже не слушая кухарку, управляющий принялся осматривать помещение. Он заглядывал под столы, в шкафы, осмотрел кладовку.

– Дверь заперта, и в коридоре никого. – Сообщил один из помощников.

– Коль говорите, что из окна прыгнул, так на улице, чай, он! Как ему здесь-то оказаться? – Вмешалась Евдокия.

Управляющий учебной частью, человек грубый, хоть и не очень злой, устремил взгляд на неё:

– А ты не умничай! Положено обыскать, значит обыщем.

Он приблизился в плите. Заметив плохо скрываемое кухаркой волнение, он медленно обводил взглядом плиту. Нагнулся и заглянул в топку.

– Ой, да что ты, батюшка, кто ж полезет туда?.. – Пролепетала Евдокия, подозревая, что ей не далеко до нервного удара. Внезапно в её голову пришла идея: – Может, щей хочешь? Что бегать-то, коль нет тут никого. Свежие щи! – Пытаясь изобразить улыбку, она приоткрыла крышку чана со щами. – Или кашки? Тёплая ещё! – указала