Развязка. Конец долгового суперцикла и его последствия - Джонатан Теппер

Брок предположил, что государственный долг США каждый год будет увеличиваться примерно на 1,5 трлн долл. Это означает, что даже при ежегодном 2-процентном темпе роста ВВП отношение государственного долга к ВВП в 2015 г. достигнет 110 % (или 1,1 в соответствии с табл. 3.1).

Если бюджетный дефицит не удастся взять под контроль, то в следующие 10 лет (до 2025 г.) отношение государственного долга к ВВП достигнет 200 %. Отметим, что Фонд наследия считает, что при существующем бюджетном законодательстве в ближайшем будущем дефицит вырастет более чем на 1,5 трлн долл. в год (оценка Брока). Главный смысл этих расчетов не в том, чтобы предсказать катастрофу, а в том, чтобы показать, что случится, если бюджетный дефицит не удастся обуздать.

Мы убеждены, что задолго до 2025 г. – скажем, в 2020 г. – рынок ценных бумаг взбунтуется, процентные ставки вырастут и результаты окажутся очень неприятными. Это если говорить о США. Далее мы покажем, что без принятия соответствующих мер неприятные последствия ожидают и еще целый ряд развитых стран мира.

Правительство может наращивать государственный долг при условии, что темпы его роста ниже, чем темпы роста ВВП. Возможно, это не оптимальный вариант, но по крайней мере не катастрофический. Именно поэтому Чейни утверждал, что дефицит не имеет значения. К моменту его заявления темпы роста государственного долга уступали темпам роста номинального ВВП. Мы думаем, Чейни и представить себе не мог бюджетного дефицита в 12 % в США (а в некоторых странах он еще больше). Увы, это реальность. Дефицит имеет значение, поскольку в хорошие времена профицит бюджета помогает выплатить государственный долг и тем самым создает пространство для маневра в условиях рецессии и кризиса. Многие страны на собственном опыте убедились, что перманентный дефицит государственного бюджета лишает правительство возможности выбора необходимых мер именно тогда, когда это наиболее актуально. Даже самые экономически мощные и крупные страны не могут брать в долг бесконечно. Хотя это не всегда очевидно, тем не менее это так. И не существует хрустального шара, предупреждающего, что конец близок. Нет надежного способа предсказать неизбежность кризиса.

В часто упоминавшейся нами книге Рейнхарт и Рогоффа (далее мы посвятим им целую главу) говорится:

Избиратели во всем мире все больше озабочены тем, что их правительства не только обременяют курицу, несущую золотые яйца, все увеличивающимися налогами, но и рискуют вовсе ее зарезать. Неконтролируемый дефицит представляет собой угрозу для экономической стабильности страны. Какое-то время это можно игнорировать, но рано или поздно придется посмотреть в глаза реальности. Иначе вы рискуете повторить печальный опыт Греции. Или Аргентины.

Рассмотрим еще одну серьезную проблему на примере США. Ежегодный 1,5-триллионный прирост государственного долга означает, что кто-то должен вложить такую же сумму в казначейские облигации США. Попробуем разобраться, кто бы мог это сделать. Предположим, вся сумма дефицита торгового баланса возвращается в США и вкладывается в казначейские облигации. Это составит около 500 млрд долл., хотя с течением времени данный показатель снижается. Но все равно следует найти еще около 1 трлн долл. (пока забудем о необходимости инвестировать в бизнес, потребительских кредитах и ипотечных займах).

Триллион долларов – это примерно 7 % ВВП США. И эту колоссальную сумму требуется находить ежегодно. При этом мы исходим из того, что зарубежные страны продолжают вкладывать 100 % чистых резервов в деноминированные в долларах активы. Это небезопасное предположение, поскольку в последнее время участились разговоры о том, что правительства других стран все чаще задумываются о какой-либо альтернативе доллару в качестве резервной валюты. (И если правительство США и дальше будет наращивать бюджетный дефицит на 1,5 трлн долл. в год, не имея никаких вразумительных планов по его сокращению, то и мы скоро заговорим о том же).

Существует всего три способа изыскать эту колоссальную сумму: повысить налоги, увеличить долю частных сбережений, вкладываемых в государственные ценные бумаги, монетизировать государственный долг при помощи ФРС (можно также говорить о некоторой комбинации всех трех способов).

О перспективах монетизации долга речь пойдет в главе, посвященной инфляции. Что же касается повышения налогов или мобилизации частных сбережений, вкладываемых в государственные ценные бумаги, то оба варианта приведут к сокращению объема средств, инвестируемых в частном секторе. В свою очередь это приведет к уменьшению количества вновь создаваемых компаний и снижению производительности труда. Это и есть та курица, которую мы зарежем, если не найдем способа справиться с дефицитом бюджета.

Мы уже говорили о том, как растущий государственный долг сокращает объем инвестиций в частном секторе и лимитирует рост производительности труда. Но есть и еще одна сторона проблемы: доля государственных расходов в их общей сумме. Ее проанализировал Чарльз Гэйв из Gave Kal Research.

Кажется, чем больше государственные расходы, тем медленнее темпы экономического роста. На рис. 3.5 эта зависимость показана на примере Франции, но она существует и в других странах. Отношение расходов в частном и государственном секторах связано с темпами экономического роста, причем уровень корреляции достаточно высокий.

Из этого нельзя делать вывод о том, что нулевые государственные расходы – это предпосылка быстрого экономического роста. Правительство, несомненно, может позитивно влиять на экономику, но это влияние имеет свою цену, поскольку отвлекает средства от продуктивного частного сектора. Далеко не все частные инвестиции оказываются продуктивными – достаточно вспомнить инвестиции в жилищное строительство в 2000-х гг.

Рис. 3.5. Плохие новости: чем больше тратит правительство, тем ниже темпы экономического роста

Источник: Gave Kal Research

Далее Гэйв сравнивает отношение расходов в частном и государственном секторе с темпами роста безработицы (опять на примере Франции). Хотя в отдельные периоды наблюдаются расхождения в динамике этих показателей (на соответствующем графике для США эти расхождения видны еще более ясно), в целом в долгосрочной перспективе корреляция, несомненно, присутствует.

Это вполне согласуется с нашим тезисом о том, что именно частный сектор генерирует рост производительности труда. Государственные трансфертные платежи этого не дают. Чтобы обеспечить реальный прирост рабочих мест, необходимы жизнеспособный частный сектор и развитие малого бизнеса.