Сцены страсти - Дина Джеймс

Миранда гордо вскинула голову.

– У мамы нет никаких хлопот со мной. И с моей сестрой тоже. Я забочусь о Рейчел.

Он примирительно поднял руку.

– Ну хорошо, ответственность за вас.

– Наша мама нас любит.

– Конечно, любит. – Он тяжело вздохнул. Этот разговор уже начал ему надоедать. Может быть, он напрасно тратил время на спор с этой глупой девчонкой? Рут дала свое согласие. Ее родители были почти неприлично счастливы услышать, что их дочь выходит замуж и покидает их дом. Они даже намекнули, что свадьба в начале весны была бы вполне уместной.

– Мама любила моего папу, – продолжала Миранда, сердито сверкая глазами.

Уэстфолл замер и нахмурился. Упоминание любого, кто погиб вместе с Кларендоном, вызывало у него раздражение.

– Никто не возражает. Второй брак – вовсе не свидетельство того, что первый был заключен без любви. Напротив, это показывает, что оставшийся в живых партнер был счастлив в первом браке. Иначе он не стал бы испытывать судьбу во второй раз.

– Мой папа был замечательным человеком.

Попробуем дать немного сахару этой маленькой назойливой мухе. Уэстфолл сложил руки за спиной и принял вид официального лица.

– Я хорошо его помню. Он был отличным солдатом.

– Он получил медаль.

– По моему представлению. Я отметил его храбрость на поле боя. – Пусть проглотит. Его заявление заставило Миранду замолчать, но ее глаза остались холодными.

Надеясь как-то смягчить девушку, Уэстфолл выложил свою козырную карту.

– Ваша мать будет жить в роскоши. Я состоятельный человек. – Заявив об этом, он тут же замолчал. Не хватало еще обсуждать свои финансовые дела с этой девчонкой. Ему не нужно ее разрешение. Чем дольше он стоял здесь, тем больше чувствовал себя жалким юнцом, просящим у несговорчивого родителя руки его дочери.

Миранда фыркнула.

– У нас есть все, что нам нужно. – Она лгала, но на время она заставила свою совесть молчать. Ее мать ни в коем случае не должна выходить замуж за этого человека. – Мы все очень счастливы.

Уэстфолл покачал головой.

– Вероятно, вам кажется, что у вас все есть. В конце концов, вы не знали ничего другого, кроме лишений и нужды.

– Мы счастливы, – упрямо повторила Миранда.

– Вы будете еще счастливее. Потом вы и ваша сестра будете вспоминать прошлое как дурной сон. У вас будет все самое лучшее. Красивая одежда. Хорошая школа. Шанс познакомиться с прекрасными молодыми людьми.

– Я еще молода, чтобы думать о мужчинах.

– Но вам скоро будет семнадцать. И ваша мать очень озабочена вашим будущим. Мы с ней уже обсуждали это.

Миранда знала, что он говорит правду. Ее мать сказала ей почти то же самое. Однако она не могла забыть свою ненависть к этому человеку. Спор с ним был бесполезен.

– Вы не можете на ней жениться.

Он даже вздрогнул от безаппеляционности таких слов, произнесенных столь юной особой. Как она смеет так разговаривать с ним?

– Не могу? Молодые девушки не говорят так со старшими. Может быть, вам лучше усвоить одну вещь раз и навсегда. Не вам указывать мне, что я могу и чего не могу делать. Это я буду говорить, что я намерен сделать. Я женюсь на вашей матери.

– Вы не можете это сделать. Вы – трус. Брови Уэстфолла поползли вверх. Он почувствовал, что краснеет. Его пульс участился.

– Я предлагаю вам немедленно взять свои слова обратно.

– Я не возьму их обратно, потому что это правда.

– Кто сказал вам такое? – Неужели его враги уже начали распространять подобные слухи в приличных домах Чикаго?

Девушка вскинула голову.

– Мне не надо ничего говорить. Я сама была там.

Облегченно вздохнув, полковник постарался взять себя в руки.

– Тогда вы были ребенком. Вы не могли понимать то, что там происходило.

Она покачала головой. Ее белокурые волосы рассыпались по плечам.

– Я все поняла. Пусть мне было всего тринадцать лет, но я ведь не идиотка. Я слышала выстрелы. Я видела, как вернулся Веллингтон.

– Веллингтон? Значит, есть свидетель?

– Конь моего отца.

Уэстфолл достал портсигар. Рука его была тверда, когда он достал сигару, а потом нашел спички. К черту приличия! Ему было просто необходимо закурить. Выпустив кольцо дыма, он произнес:

– Да, конечно. Но позвольте вам заметить, что когда конь вашего отца вернулся без него, ваш отец был уже мертв. Стрелы, которые ранили коня, выбили всадника из седла.

Глаза девушки с ненавистью смотрели на него. Она сжимала кулаки.

– Он был еще жив, – с жаром возразила она, повысив голос. – Мы все слышала выстрелы, уже гораздо позднее и ближе к форту. Он возвращался домой, отстреливаясь. Если бы вы вышли ему навстречу, вы могли бы спасти его. Но вы позволили ему умереть.

Они не скрывали ненависти друг к другу. Он мысленно проклинал ее, как проклинал своего обвинителя на военно-полевом суде. Кровь стучала у него в висках; он нервно курил, чтобы успокоиться.

– Я должен был думать об оставшихся в форте, – ровным тоном сказал он. – Я нес ответственность за солдат, гражданских лиц, за обоз с продовольствием, который должен был прибыть.

Она презрительно усмехнулась.

– Вы боялись, что вас убьют. Вы – трус. Он загасил сигару и в сердцах хлопнул рукой по крышке портсигара.

– Нет. Я – офицер. Я знаю свой долг.

– Тогда почему вы не помогли своим людям? Почему вы позволили им погибнуть? Вы хотели, чтобы они погибли?

Ее вопрос попал точно в цель, оставив глубокий след на его нечистой совести. Лицо Уэстфолла налилось кровью. Самообладание покинуло полковника, и он размахнулся, чтобы дать ей пощечину.

Миранда разгадала его намерение и отпрянула, так что ее щеку задели лишь кончики его пальцев. К несчастью, из-за резкого движения она споткнулась о маленькую скамеечку и упала на пол, некрасиво задрав юбки. В приступе гнева она даже не почувствовала удара.

Уэстфолл сам ужаснулся своему поступку. Что нашло на него? Раз он ударил эту девочку, ее мать никогда не выйдет за него замуж. Пробормотав извинения, он протянул руку, чтобы помочь Миранде встать.

Неправильно истолковав его жест, она закрыла голову руками и попыталась отползти в сторону. Но поздно. Он наступил ногой на ее юбку. С криком она схватилась за тяжелую ткать обеими руками и потянула на себя. Уэстфолл покачнулся и сделал шаг назад. Миранда вскочила на ноги.

– Вы ударили меня!

Он покачал головой. Его рука дрожала, когда он стал поправлять галстук.