Книги онлайн и без регистрации » Классика » Чагин - Евгений Германович Водолазкин

Чагин - Евгений Германович Водолазкин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 72
Перейти на страницу:
сфотографировать несколько страниц.

Эффектно. Вельский умел построить интригу. В этом чувствовался опытный преподаватель. Скорее всего — профессор. Мог начать с американской книги — так ведь не начал.

«Вельский любит удивлять», — заключает Чагин.

Возвращаясь с Верой домой, он спросил ее о профессоре.

— Кто профессор — Вельский? — Вера засмеялась. — Он работает копировальщиком в Центральной библиотеке. Но держится как настоящий профессор. Ему хочется быть властителем дум…

— Он тебе не нравится?

— Почему? Нравится. Он забавный.

Вельский, по словам Веры, мог бы быть идеальным профессором, только что-то у него не сложилось. Иногда он намекал на какие-то непреодолимые обстоятельства, которые помешали ему занять это место. Одними глазами указывал куда-то вверх, и это было красноречивее любых пояснений. Впрочем, были и пояснения — их давали люди, хорошо знавшие Вельского. Великолепный рассказчик и эрудит, он так и не написал ни одной работы. Вера остановилась и развернула Исидора за плечи к себе.

— Ни одной, — коснулась его носа своим. — И тогда он начал играть в профессора.

Из Вериного рассказа выяснилось, что, работая в библиотеке, Вельский изготовлял фотокопии и микрофильмы. Чагин подумал, что они с Вельским чем-то похожи: не создают знание, а размножают его. Копируют — с той лишь разницей, что деятельность Вельского контролируется, а Чагина — нет.

Когда речь зашла о контроле, Вера понизила голос.

— Это не мешает ему копировать кое-что и для себя. — Она приложила палец к губам. — И это обеспечивает ему круг почитателей, о котором он мечтал.

— Кружок, — уточнил Исидор. — Шлимановский кружок.

* * *

Через несколько дней Чагин встретился с Николаями. Они спросили о том, как его приняли в Шлимановском кружке.

— Хорошо, — коротко ответил Исидор.

Его приняли хорошо, а он будет на них доносить. Слово доносить в отношении сотрудничества с Николаями употребляется им впервые. Чагин пишет, что у него сжалось сердце — таких выражений прежде он также не использовал.

Тон Дневника ощутимо меняется. Исидор, по его собственному выражению, начинает рассуждать — он, не любитель рассуждений. Описатель предметов и событий. В конце концов, записи Чагин ведет не для памяти.

То, что он писал прежде, было называнием и перечислением, там слова подбирались легко. Здесь же написанное Чагиным становится патетически-неуклюжим, по-ученически литературным и, не будь оно таким грустным, могло бы вызвать улыбку. Свое состояние Исидор первоначально определяет как сердечное смятение, но потом, зачеркнув оба слова, пишет над строкой, что близок к отчаянию. В этом он не может винить никого, кроме себя, потому что все решения принимал сам.

На вопрос о том, что происходило на двух заседаниях кружка, Исидор подробно описал посещение Шлиманом американского президента и его общение с кардиналом Анджело Маи. Не дав Николаям вставить ни слова, Чагин тут же перешел к разоблачению немецкого фантазера. Очевидно, это было не то разоблачение, которого ждали собеседники, потому что Николай Петрович перебил его:

— Вельский показывал какие-нибудь копии?

— Какие копии? — переспросил Чагин.

Николай Иванович сцепил пальцы, и они побелели. Хрустнули. В этом было что-то зловещее. Хруст-предупреждение.

— Ну, не валяйте дурака! — Хрустнув напоследок, Николай Иванович разжал пальцы. — Вельский — фотокопировальщик в нашей библиотеке и имеет доступ в спецхран. Нас интересует, что он там, как говорится, копирует.

Исидор почувствовал, как к голове прилила кровь.

— Он читал нам про Шлимана… Из папки… Вы думаете, это были копии?

— Не думаю — я это знаю.

— Откуда? — зачем-то спросил Чагин.

— От верблюда. По имени Альберт.

— Альберт — наш человек, — пояснил Николай Петрович. — И он ничего не скрывает. В отличие от вас.

— Я тоже ничего не скрываю, — сказал Чагин. — Просто не понимаю, что запретного может быть в книге про Шлимана.

— То… — Зрачки Николая Ивановича сузились. — То, что эта книга издана за границей. Теперь понимаете? И он ведь, подлец, не только про Шлимана копирует.

Лицо Николая Петровича выражало печаль.

— Наверное, мы оказались слишком доверчивы, — обратился он к Николаю Ивановичу. — Наверное, этому парню лучше было бы сидеть в Иркутске. — Он посмотрел на Исидора. — А ведь это только начало: мы строили на вас большие планы.

— Отправим его к чертовой матери в Иркутск, — предложил Николай Иванович.

Чагин молчал. Он уже и сам не знал, где ему лучше быть. Он, может, и уехал бы, если бы не Вера. Вера…

— Хорошо, — Николай Петрович сдул с рукава что-то невидимое. — Будем считать это недоразумением. Верно?

Чагин кивнул. Николай Иванович подошел к нему вплотную и поправил завернувшийся воротник.

— Только больше с нами не хитрите, — сказал он тихо. — Очень вас прошу. Очень.

* * *

Октябрь начался появлением крысы. Часа в два ночи я проснулся от стука в дверь. Там стояла — нет, не крыса — Ника. Крыса появилась у нее в комнате.

Уже лежа в постели, девушка услышала шуршание в углу. Включив свет, увидела отвратительный хвост, медленно втягивающийся в дыру у плинтуса. Когда хвост исчез, Ника снова легла, но заснуть уже не смогла. Минут через сорок нашла в себе мужество выключить свет. Вскоре крыса снова выползла из своего убежища. Ника не спала, и крыса это видела. Но не уходила. Не шевелясь смотрела на Нику. Эти твари умные и наглые, они знают, когда их боятся. А Ника боялась.

— В конце концов, сейчас их год, — сказала она. — Им теперь всё позволено.

— Думаете, они верят в такую чепуху?

Ника уклонилась от полемики:

— Нужно завести кота. Такого, чтоб ловил крыс.

Конечно, нужно. Как она, интересно, это себе представляет? Притащить домой кота с помойки не получится — такие коты превыше всего ценят независимость. Свобода или смерть, говорят они обычно. Мяу.

— Ночуйте на моей кровати — я лягу на раскладушке.

Кивнула. Едва заметно. Еще как бы не соглашаясь, но вообще-то, конечно, соглашаясь. Мы долго молчали.

Потом отправились в ее комнату за вещами, и она показала мне дыру у плинтуса. О-гром-ну-ю. Мне показалось, что из нее торчал кончик крысиного хвоста. Может быть, оттого, что я был готов его увидеть.

Когда Ника стелила мне на раскладушке, я почувствовал, как по телу прошла теплая волна. Ничего такого я в отношении Ники не планировал, но мои планы здесь не имели уже никакого значения. Так же, думаю, как и планы Ники.

Есть обстоятельства, в которых вероятность события обладает таким притяжением, что не следовать ему невозможно. Кролик, в общем, не собирался в пасть к удаву, а глядишь — и прыгнул: обстоятельства. Всеобщее неверие в какой-либо другой исход оказало на него свое гипнотическое действие.

Крыса знала, что в подобной ситуации нет вариантов. Что стоит

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 72
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?